.png)
Китаю может так и не хватить сил, чтобы обогнать США и стать крупнейшей экономикой мира. Вместо этого он может превратиться в Японию 2.0: крах на рынке недвижимости, потерянные десятилетия из-за низких темпов роста и даже вероятной дефляции. Но в отличие от Японии он рискует застрять в ловушке среднего дохода.
Михаил Оверченко
Китай может лишиться роли главного двигателя мировой экономики – эти прогнозы, о которых GURU писал почти год назад, находят все больше подтверждений. Модель, которая за 40 лет превратила Китай во вторую экономику мира, вывела из нищеты 700 млн человек и обеспечила бум на мировом рынке сырья, больше не работает так, как прежде.
Проблемы, с которыми столкнулся Китай, носят структурный характер и будут определять его развитие на годы, а то и десятилетия вперед. Это и ухудшающаяся демография, и почти остановившийся рост производительности, и исчерпание прежних драйверов развития, и чрезмерная зависимость от выдыхающихся госинвестиций при низком вкладе потребления, и избыточное долговое бремя. И конечно, тормозящая экономику политика компартии. «Мы наблюдаем переключение скоростей в наиболее драматичном процессе в экономической истории», – говорит профессор истории Колумбийского университета Адам Туз, специализирующийся на экономических кризисах (цитата по The Wall Street Journal).
Еще весной казалось, что в ближайшие пять лет Китай будет вносить наибольший вклад в рост мирового ВВП – 22,6% (вдвое больше, чем США), об этом свидетельствовали подсчеты Bloomberg на основании прогноза МВФ. Не прошло и полугода, и вот ОЭСР назвала проблемы Китая «главным риском» для мировой экономики и снизила оценку роста ВВП страны – на 0,3 процентного пункта (п. п.) до 5,1% в 2023 г. и на 0,5 п. п. до 4,6% в 2024 г. Прогноз JPMorgan Chase, Nomura и Barclays еще жестче: рост окажется ниже 5% уже в этом году. Если это произойдет, ВВП Китая впервые со смерти Мао Цзэдуна в 1976 г. будет три года подряд расти темпами менее 5%.
Как замедляется Китай
Источник: Bloomberg, Национальное статистическое бюро США, JPMorgan Chase & Co.
МВФ теперь ждет падения темпов роста ВВП ниже 5% начиная со следующего года вплоть до 3,4% в 2028 г. В доковидных 2018–2019 годах они составляли 6–6,7%. По оценке Capital Economics, трендовый рост в китайской экономике замедлился до 3% с 5% в 2019 г., к 2030 г. темпы упадут до 2%.
Безусловно, торможение роста по мере увеличения экономики было неизбежно. Но при таких темпах достичь удвоения ВВП к 2035 г. (такую цель председатель КНР Си Цзиньпин поставил три года назад) будет невозможно. Более того, могут не сбыться многочисленные прогнозы о том, что Китай лишит США звания крупнейшей экономики мира (см., например, материал GURU).
Аналитики Bloomberg Economics в начале сентября пересмотрели долгосрочные прогнозы темпов роста ВВП, понизив их для Китая на 2030, 2040 и 2050 гг. с 4,3, 3,4 и 1,6 до 3,5, 2,8 и почти 1% соответственно. До пандемии коронавируса они полагали, что Китай обгонит США по размеру экономики в начале 2030-х, теперь же не ждут этого раньше середины 2040-х. Но если это и случится, превышение будет незначительным, а потом Китай снова уступит 1-е место США, которые к 2050 г. будут расти на 1,5%. «Постковидное восстановление выдохлось, что отражает усугубляющееся падение на рынке недвижимости и тающую уверенность в способности Пекина управлять экономикой, – говорится в отчете Bloomberg Economics. – Риски, связанные с ослаблением уверенности, укореняются, что приводит к долгосрочному снижению потенциала роста».
Доходность активов частных компаний упала до 3,9% с 9,3% пять лет назад, а государственных – до 2,8% с 4,3%, свидетельствуют подсчеты Берта Хофмана, директора Института Восточной Азии при Национальном университете Сингапура и бывшего директора МВФ по Китаю. Рабочая сила сокращается, количество пенсионеров увеличивается, а темпы роста производительности труда падают. С 1980-х по начало 2000-х прирост производительности обеспечивал около трети роста ВВП, а в последнее десятилетие – всего около 15%.
Трудоспособное население КНР
Прирост совокупной факторной производительности
Средняя рентабельность активов компаний КНР
Источник: Lowy Institute и данные Отдела ООН по народонаселению (трудоспособное население), Lowy Institute (производительность), Bruegel (рентабельность)
Превращение Китая в крупнейшую экономику мира больше не является данностью, считает Мохамед Эль-Эриан, президент Queens’ College в Кембриджском университете, консультант Allianz и Gramercy. Переориентация экономики за госсчет – рост во многом стимулировался госинвестициями, а кризисы заливали государственными деньгами – представляет серьезную проблему в свете растущей геополитической напряженности. Властям следовало бы стимулировать создание мощных двигателей роста в частном секторе, но для этого им нужно преодолеть всеобъемлющее стремление к централизации, пишет Эль-Эриан в колонке в Financial Times.
Восхождение Китая напоминает истории других азиатских стран, которые проходили через период быстрой урбанизации и включения в мировую экономику в качестве крупных экспортеров, а также европейских стран, таких как Германия после Второй мировой войны, когда рост во многом обеспечивали крупные инвестиции в инфраструктуру, говорит Кеннет Рогофф, профессор экономики Гарвардского университета. Но как и в Японии в 1980-е гг., строительный бум привел к чрезмерным, непроизводительным инвестициям. «Главное – что в этом строительстве они столкнулись с законом убывающей доходности. Невозможно заниматься им [строительством] бесконечно», – говорит Рогофф. Если в 1990-е гг. Китаю нужно было вкладывать чуть больше $3, чтобы произвести дополнительный доллар ВВП, а в начале 2010-х гг. – немногим меньше $5, то сейчас – $9.
Но если Япония вошла в период своих потерянных десятилетий (с начала 1990-х гг.), будучи уже богатой страной, а Южная Корея благодаря реформам, демократизации, построению институтов и развитию частного бизнеса преодолела ловушку среднего дохода, то Китай может в ней застрять. По данным Всемирного банка (ВБ), национальный доход на душу населения в Китае составил в прошлом году $12 850, тогда как порогом для вхождения в клуб стран «с высоким доходом» ВБ считает $13 845. Для сравнения: в Японии этот показатель в 1991 г. был $29 080, в 2022 г. он составил $42 440, а в США – $76 400.
Китай действительно во многом напоминает Японию начала 1990-х гг., где вслед за экономическим бумом и кризисом на рынке недвижимости последовало несколько десятилетий стагнации. Хотя есть и различия (Китай в ближайшие годы все-таки будет расти быстрее, чем Япония после кризиса), «японификация неизбежна», считает аналитический директор Daiwa Institute of Research Наото Саито, давно изучающий Китай. Саито перечисляет сходства:
Проблемы могут накладываться друг на друга, указывает бывший председатель Банка Японии Масааки Сиракава. Трудоспособное население в Японии достигло максимума как раз к кризису, а в Китае стало сокращаться уже в середине 2010-х гг. Это становится дополнительным обременением для экономики и бьет по сектору недвижимости, так как спрос на жилье снижается, пишет Сиракава в колонке для Nikkei Asia.
Кроме того, считает он, Китай находится в менее благоприятном положении из-за своего размера. «Его включенность в мировую экономику и торговлю выше, чем у Японии в начале 1990-х гг.», а спрос на китайский экспорт в мире падает – не в последнюю очередь из-за стремления западных стран снизить экономическую зависимость от Пекина. Вдобавок к этому транснациональные компании, пережившие масштабные сбои в цепочках поставок во время пандемии ковида, переводят часть производств ближе к потребителям. Они также переносят предприятия в страны с более дешевой рабочей силой. В августе китайский экспорт сократился четвертый месяц подряд, упав на 8,8% по сравнению с августом 2022 г.
Играют свою роль и внешние конфликты. Япония после кризиса сохранила хорошие отношения с основными партнерами, в том числе с США. Сейчас же Вашингтон пытается сдержать развитие Китая, прежде всего в технологическом плане, а Пекин стремится перейти на самообеспечение. Противостояние в политике отражается на деловом климате. Лишь чуть больше половины из 325 компаний – членов Американской торговой палаты в Шанхае оптимистично оценили перспективы своего бизнеса в течение ближайших пяти лет. Это самый низкий показатель с тех пор, как палата стала проводить такие опросы в 1999 г. Еще в 2021 г. оптимистов было 78%.
Большая проблема Китая – недоверие нынешнего руководства страны к частному сектору: негосударственному бизнесу и потребителям. Чтобы избежать японификации, нужно «позволить частному бизнесу процветать», уверен Саито из Daiwa Institute: частный сектор – основной источник роста и занятости в экономике, поэтому Пекин «должен четко обозначить его приоритетность». Однако этого не происходит. Более того, атака властей на крупнейшие технологические компании в последние годы (под эгидой необходимости регулирования) стала одной из причин высокой безработицы среди молодежи, так как техносектор предоставлял отличные карьерные возможности для амбициозных выпускников университетов. Безработица среди молодежи достигла 21,3% (в 4 раза выше общенациональной, читайте материал GURU) в июне, после чего власти перестали публиковать эту статистику.
«Наезд» власти на лидеров бизнеса – как компании, так и известных предпринимателей, таких как Джек Ма, который лишился долей и постов в своих компаниях и пропал из поля зрения, – может иметь долгосрочный психологический эффект. Если стать из малого предпринимателя средним пока ничего особо не мешает, то построение крупного бизнеса уже связано с риском попасть под прицел властей. Си боится, что развитие капитализма подорвет его режим, сказал Bloomberg Ченган Сю, старший научный сотрудник Стэнфордского центра изучения китайской экономики и институтов: «Главное – чтобы никто не угрожал режиму и главенствующему положению КПК. Экономический рост важен только при таких условиях».
Помочь не впасть в стагнацию могли бы реформы, способные повысить производительность и высвободить для инвестиций огромные сбережения китайцев. «Технологическое развитие <…> вкупе с улучшениями в социальном обеспечении и пенсионной системе» – так в августе сформулировало приоритеты рейтинговое агентство Moody’s Investors Service. Социальные выплаты в Китае составляют лишь 7% ВВП – втрое меньше, чем в США и Евросоюзе, отмечает Берт Хофман из Национального университета Сингапура. Рассчитывая в большей степени на себя, китайцы активно откладывают, в том числе на старость. В 2022 г. семьи сберегали 33,5% располагаемого дохода, по данным UBS; это один из самых высоких показателей в мире, который только вырос с доковидного 2019 года (29,9%). Потребительские расходы, напротив, составляют менее 40% ВВП, по данным ВБ, тогда как в развитых странах и в мире в целом – более половины (68% в США).
Потребительские расходы, % ВВП
Источник: Всемирный банк
О возможности развернуть экономику к потребителю для обеспечения ее долгосрочного роста аналитики заговорили еще после кризиса 2008 г., а в середине 2010-х гг. уже заявляли об этом как о необходимости. Доля потребительских расходов в экономике Китая и правда выросла, но незначительно: «с точки зрения конкретных мер по расширению спроса ничего не было сделано», говорит Хофман. И объясняет: «Главная причина такого нежелания – идеологическая, и Си Цзиньпин неоднократно заявлял, что в Китае не надо строить государство всеобщего благосостояния (т. е. с развитой системой социального обеспечения. – GURU) по западному образцу».
Си еще в 2016 г. говорил, что в Китае нет «нехватки спроса», а решать нужно проблему «недостаточно эффективной способности обеспечить предложение». В одной из статей 2022 г. он предостерегал местные власти от предоставления «чрезмерных гарантий» гражданам, чтобы страна не свалилась в благосостоятельность (в западной прессе это высказывание Си передают словом welfarism от welfare – «благосостояние»). «Мы должны сохранять историческое терпение и настаивать на осуществлении постепенного прогресса, шаг за шагом», – заявил Си.
Но эти шаги могут тормозить прогресс, если ведут в неверном направлении. Примеры стран успешного авторитарного развития – это истории догоняющего развития, а не стран, которым удавалось двигать технологическую границу, говорил «Экономике на слух» научный руководитель и приглашенный профессор РЭШ Рубен Ениколопов (послушать две серии подкаста можно здесь и здесь, а почитать интервью – здесь): «Именно поэтому сейчас так много вопросов, что будет дальше с экономикой Китая <…> но у меня большие сомнения в том, что, сохранив прежнюю модель, Китай сможет перешагнуть через пределы догоняющего развития». В современном экономическом росте ключевую роль начинает играть человеческий капитал, объяснял Ениколопов, а вложения в человеческий капитал, в инновации прочно связаны со свободой: «Если вы свою жизнь не контролируете, то какой смысл в себя вкладывать?»
