.png)
Процесс развития китайской экономики, бурный рост которой часто называли опровержением либеральной парадигмы, сейчас, похоже, начинает ее подтверждать. GURU рассказывает, почему рост Китая теряет обороты и как идеология подавила экономику.
Михаил Оверченко
Государственный деятель, пытающийся указывать частным лицам, как им распорядиться своими капиталами, <…> присвоил бы полномочия, которые <…> всего опасней в руках человека настолько безрассудного и самонадеянного, чтобы считать себя пригодным для осуществления этих полномочий.
Адам Смит «Исследование о природе и причинах богатства народов»
В год, когда Си Цзиньпин на прошедшем в октябре ХХ съезде Коммунистической партии Китая (КПК) в нарушение полувековой традиции в третий раз стал председателем КНР, фермеры по всей стране получили ультиматум от местных властей. Поскольку Си сделал обеспечение продовольственной безопасности национальным приоритетом в свете идущей с 2018 г. торговой войны с США и растущего противостояния с Западом, им надлежит прекратить свой высокорентабельный бизнес и начать выращивать рис и пшеницу.
Сельский предприниматель в центральной провинции Хубэй рассказал Financial Times (FT), что ему пришлось уволить половину из 40 сотрудников, работавших на его рыбной ферме, после того как власти приказали превратить ее в рисовое поле. «Восемь из них жили в нищете, когда я их нанял. Теперь они снова бедны благодаря стремлению председателя Си обеспечить продовольственную безопасность», – сказал он.
По словам окружного чиновника из провинции Чжэцзян, у него не было другого выхода, кроме как следовать указанию правительства и уничтожить весной посадки бамбука, который разводили местные фермеры. Он пообещал им компенсировать 10% прибыли, которую они могли получить от продажи своего урожая. «Перевод полей под выращивание зерновых – национальная политика, которой все должны следовать, – сказал он FT. – Личные интересы должны отойти на второй план перед необходимостью обеспечить самодостаточность в продовольственном вопросе».
Два года назад Си поставил амбициозную цель вдвое увеличить экономику к 2035 г. Для этого она должна ежегодно расти почти на 5%. Это, конечно, не двузначные темпы роста, которыми Китай мог похвастаться в 2000-е гг., – все-таки экономика стала гораздо больше и уже не может расти так быстро. Но многие экономисты считают, что цель в 5% недостижима – и в ближайшие годы, и в долгосрочной перспективе – не только по этой причине.
Выйти из нищеты и стать мировой фабрикой Китаю помогли рыночные реформы, ставка на частное предпринимательство, разгосударствление – пусть и под контролем КПК. «Реформировать и открывать», – провозгласил в 1978 г. автор нового курса Дэн Сяопин. Но Си закрывает экономику и страну, делает ставку на госпредприятия, лишает частные компании стимула к развитию.
«Для развития надо быть частью мира, а когда все хочешь ограничивать, играть по собственным правилам внутри страны, добиться этого трудно. Экономические результаты будут плачевными. Съезд показал, что политика отчуждения только усиливается, поэтому ни о каком 5%-ном росте речи быть не может», – сказал GURU Шломо Вебер, президент РЭШ.
Официальная цель по росту ВВП на этот год была «около 5,5%». Но в III квартале он составил 3,9%, а во втором – всего 0,2%. Одна из причин – проводимая Си политика нулевой терпимости к ковиду: при малейших вспышках болезни под карантин могут попасть районы с многомиллионным населением, почти ежедневно нужно делать тесты, бизнес не может нормально работать – в любой момент посещение и передвижение могут быть ограничены. Во II квартале на карантин был высажен целый Шанхай, крупнейший город страны и ее финансовый центр.
Это часть общего подхода – закручивания гаек, тотального контроля над людьми, говорит Вебер; при этом уровень вакцинации низкий, из-за карантинов у населения не формируется иммунитет, так что пандемия еще долго может мешать экономическому развитию. «Недавно я был в Гонконге. Это даже не материковый Китай, но результаты очевидны: бизнес оставляет Гонконг. Многие финансовые компании уходят в Сингапур. Такого пустого аэропорта я ни разу не видел», – рассказал он.
По прогнозу Всемирного банка, темпы роста ВВП Китая в этом году впервые с 1990 г. будут ниже, чем азиатского региона в целом. Они составят, как ожидается, всего 2,8%, может увеличиться и без того рекордная безработица среди молодежи (17,9% в сентябре, а в июле достигала 19,9%), пишет на Project Syndicate Крис Паттен, последний британский губернатор Гонконга, а сейчас канцлер Оксфордского университета: «Более того, долг в Китае – почти 300% ВВП из-за непроизводительных инвестиций и субсидий госпредприятиям. А сектор недвижимости, который обеспечивает около четверти экономического роста, сейчас выглядит как гигантская финансовая пирамида».
Но вместо того чтобы сфокусироваться на восстановлении экономического роста, Си удвоил ставку на централизацию в ущерб частному сектору, отмечает Паттен: «До относительно недавнего времени ожидалось, что китайская экономика обгонит по размеру американскую к 2030 г., но сейчас некоторые считают, что она достигла пика».
Источник: МВФ
Одна из проблем – падение темпов роста производительности труда, во многом из-за усиления роли государства в экономике. Среднегодовой рост при Си, который вступил в должность в конце 2012 г., составил всего 0,6% в год, тогда как в предыдущие пять лет было 3,5%, по подсчетам МВФ. Производительность в госкомпаниях составляет около 80% от уровня частных, и они обычно менее прибыльны. Для сравнения: в нефтяной компании PetroСhina в 6 раз больше сотрудников, чем в ExxonMobil, но каждый работник последней производит вдвое больше выручки.
«Мы наблюдаем постепенную потерю энтузиазма в отношении рыночных экономических реформ, – говорит Хельге Бергер, руководитель миссии МВФ в Китае. – Потенциал роста Китая может быть существенно ниже, чем мы привыкли». Масштабная реформа госсектора и создание равных правил игры для частных компаний могли бы повысить производительность более чем вдвое – до 1,4%, по оценке МВФ.
Однако Пекин вместо этого объединял госкомпании, чтобы сделать их более мощными, и предоставлял субсидии секторам, развитие которых считал приоритетным. К 2018 г. совокупные активы госкомпаний оценивались в сумму, равную 194% ВВП, – больше, чем даже в начале 2000-х гг., когда набирала темп приватизация, и на несколько порядков больше, чем в любой развитой стране, по данным МВФ.
Развилку, на которой Си выбрал не тот путь, описывал еще в 1944 г. в классической книге «Дорога к рабству» Фридрих фон Хайек (лауреат Нобелевской премии по экономике 1974 г.):
«В сравнении с методом решения экономических проблем путем децентрализации и автоматической координации метод централизованного руководства, лежащий на поверхности, является топорным, примитивным и весьма ограниченным по результатам. И если разделение общественного труда достигло уровня, делающего возможным существование современной цивилизации, этим мы обязаны только тому, что оно было не сознательно спланировано, а создано методом, такое планирование исключающим. Поэтому и всякое дальнейшее усложнение этой системы вовсе не повышает акций централизованного руководства, а, наоборот, заставляет нас больше, чем когда бы то ни было, полагаться на развитие, не зависящее от сознательного контроля».
Основными двигателями роста китайской экономики в прошедшие десятилетия были экспорт и инвестиции. В ближайшие годы у Китая могут быть серьезные проблемы с обоими.
Китай больше не является страной с дешевыми и обильными трудовыми ресурсами, которые и сделали его мировой фабрикой. Продвижение же вверх по цепочке добавленной стоимости требует инвестиций, знаний и технологий. Их во многом приносили западные компании, но геополитическое противостояние заставляет их переводить часть производства в другие страны и снижать инвестиционную активность в самом Китае.
И даже если Китай самостоятельно добьется успеха в прорывных, как он считает, областях, таких как полупроводники и искусственный интеллект, рассчитывать на экспорт этих технологий в больших объемах вряд ли приходится. Не доверяя Китаю политически, развитые страны не захотят их покупать, опасаясь слежки и шпионажа (и имея собственные технологии – в суперсовременных полупроводниках, например, Китаю еще далеко до Тайваня, Кореи и США). А развивающиеся не столь богаты, и их спрос на такие технологии может оказаться невелик.
Ориентация на внутренний рынок, развитие сектора услуг как альтернативы капиталоемким отраслям не сможет заменить их в качестве основного двигателя экономического роста, полагает Вебер. Реальные доходы населения падают, безработица и неравенство растут, снижается желание тратить деньги; их основным вложением была покупка жилья, но крах на рынке недвижимости еще больше подрывает покупательную способность населения, перечисляет он.
Что касается инвестиций, то экономический рост прошлых десятилетий подпитывался притоком иностранного капитала; регулярными вливаниями денег государством (во многом – в инфраструктуру) либо госкомпаниями по указке властей; инвестициями бурно развивавшегося частного сектора. Все эти факторы тоже больше не смогут играть такую заметную роль.
Прямые иностранные инвестиции уже сокращаются – с почти 30% ВВП десятилетие назад до 21% в 2021 г., по данным исследования Атлантического совета и Rhodium. И продолжат сокращаться, так как «идеология подавляет экономику», по словам президента Торговой палаты ЕС в Китае Йорга Вуттке.
Китай быстро теряет инвестиционную привлекательность, участие европейских компаний в его экономике «больше нельзя считать само собой разумеющимся», заявила палата в сентябре. Ее члены высказали самые пессимистичные взгляды на будущее с момента ее основания в 2000 г.
Опрос 117 компаний из США, проведенный в августе Американо-китайским деловым советом, показал, что бизнес-оптимизм упал до рекордно низкого уровня. Около 8% компаний перевели часть своих цепочек поставок из Китая в США, еще 16% – в другие страны.
Американская торговая палата в Шанхае опросила 307 компаний: половина заявила, что экономическое управление страной ухудшается, около 20% сворачивает инвестиции. Роста выручки в 2022 г. ждет менее половины – это минимум за десятилетие.
Что касается государственной финансовой поддержки, то она привела к формированию огромных долгов, под которыми, в частности, согнулся сектор недвижимости, проблемы которого еще не один год продолжат сдерживать экономический рост.
А частный сектор у ЦК КПК больше не в чести. «Еще одна проблема – усиливающееся ощущение, что предпринимательство привлекает слишком большое внимание [властей], чтобы имело смысл рисковать» заниматься бизнесом и тем более строить большие компании, пишет на Project Syndicate Рана Миттер, профессор истории и политики современного Китая в Оксфордском университете. Она напоминает про атаку на крупнейшие технологические компании в 2020–2021 гг., после того как основатель Alibaba Джек Ма выступил с критикой финансовых регуляторов. С тех пор акции Alibaba в Гонконге упали более чем на 75%.
На открытии съезда Си пообещал обеспечить контроль над «способами аккумулирования богатства» и «чрезмерными доходами». Его планы по активизации промышленной политики, в том числе с использованием бюджетной поддержки, упор на национальную безопасность и увеличение роли государства в экономике «означают, что частные компании могут теперь играть меньшую роль», написали аналитики банка Natixis.
«Объявленная стратегия может поддержать определенные секторы, такие как полупроводники и электромобили, но ее недостаточно, чтобы обеспечить рост производительности во всей экономике», – уверен Артур Кребер, основатель Gavekal Dragonomics.
«Талантливые ученые, технологи и предприниматели не любят, когда им говорят, что надо делать, и в современном мире они могут легко проголосовать ногами», – добавляет Миттер. «Это деспотический рост под эгидой государства и в зависимости от прихоти государства, – писали про развитие китайской экономики Дарон Аджемоглу и Джеймс Робинсон в книге «Узкий коридор» (2019). – Всегда есть вероятность, что необузданной властью воспользуются для личной выгоды и уничтожения потенциала экономического роста».
Одна из главных претензий экономистов к централизованному планированию – неспособность бюрократов в отличие от участников рынка определить наиболее перспективные и выгодные экономические возможности. Хайек сформулировал это так: «Главный довод в пользу свободы заключается в том, что мы должны всегда оставлять шанс для таких направлений развития, которые просто невозможно предугадать».
