.png)
«Необузданная глобализация» последних десятилетий сменяется «вдумчивой» – правда, задумываться о том, как переструктурировать бизнес, компаниям приходится не от хорошей жизни. Глобализация будет идти медленнее и по-другому, скорее это будет диверсификация и перераспределение торговых потоков, чем их сокращение, считают эксперты. GURU рассказывает, как меняется мировая торговля, как политики и бизнес спорили об этом в Давосе и почему экономическая эффективность в итоге победит политическую неэффективность.
Михаил Оверченко
В течение нескольких десятилетий мировая торговля росла примерно вдвое быстрее экономики. Финансовый кризис 2008 г. изменил тренд – в последовавшие за ним 10 лет их скорости примерно сравнялись. Дальше будет хуже, считают эксперты Boston Consulting Group (BCG): среднегодовые темпы роста мировой торговли замедлятся до 2,3% к 2031 г., тогда как мировой ВВП будет расти на 2,5% в год.
После создания ВТО в 1995 г. и «почти 30 лет относительно безопасной мировой торговой конъюнктуры мы оказались в новой ситуации «Восток против Запада», где сообщество стран под предводительством США и ЕС противостоит Китаю – России и возможно появление третьей группировки неприсоединившихся стран», отмечает Николаус Ланг, управляющий директор BCG и соавтор доклада.
«Есть риск, что торговля станет более фрагментированной – в рамках блоков, определяемых геополитикой. Даже если формально такие блоки не появятся, частные компании могут решить минимизировать риски, переориентируя цепочки поставок, – пишут эксперты ВТО. – В долгосрочной перспективе это может привести к сокращению [мирового] ВВП примерно на 5%, прежде всего в результате ограничения конкуренции и сдерживания инноваций».
С переходом от «необузданной глобализации» к миру, где есть несколько центров влияния и коммерческо-технологических стандартов, компании не смогут не учитывать геополитические риски, считает Morgan Stanley. Конфликт на Украине и реакция Запада породили новые торговые барьеры и вынудили бизнес перестраивать цепочки поставок, говорится в отчете банка.
Аналитики BCG описывают эту перестройку в ближайшее десятилетие примерно так:
- торговля сильно вырастет между ЕС и США;
- сократится между США и Китаем;
- будет медленнее расти между ЕС и Китаем;
- сильно вырастет между Россией и Китаем с Индией;
- больше всех выиграют страны Юго-Восточной Азии, которые увеличат торговый оборот с Китаем, Японией, США и ЕС примерно на $1 трлн.
Международные экономические связи будут не рваться, а перестраиваться, и это приведет к серьезным экономическим последствиям, пишет The Wall Street Journal (WSJ). Снижение эффективности торговли обернется ростом стоимости товаров и услуг и негативно скажется на прибыли бизнеса.
При этом стали терять силу экономические факторы, которые прежде стимулировали международную торговлю и инвестиции и удерживали инфляцию на низком уровне. Стоимость рабочей силы в Китае и Индии растет, произошло насыщение их рынков, интеграция бывших стран социалистического лагеря в рыночную экономику завершилась – все это сказывается на торговле и экономике.
Руководителям компаний придется учитывать геополитические риски и возможные международные кризисы. А политикам предстоит искать баланс между выгодами от открытой экономики с низкой инфляцией и ограничениями ради защиты национальных интересов.
Новый политико-экономический ландшафт открывает и новые возможности. В результате разрыва связей Европы с Россией США стали для нее крупнейшим импортером энергоресурсов (поставки СПГ, например, выросли в 2022 г. в 2,5 раза). У России же товарооборот с Китаем увеличился в 2022 г. на 29,3%, пусть это во многом и объяснялось ростом цен на энергоресурсы. Вьетнам, Камбоджа, Филиппины, Мексика и другие развивающиеся страны привлекают новые инвестиции благодаря перестройке цепочек поставок международными компаниями и их стремлению найти более перспективные рынки для развития экспортных производств. Китай тоже не сидит сложа руки и развивает бизнес, например, в Мексике и Венгрии – поближе к рынкам США и ЕС.
«Мы наблюдаем не крах глобализации, а скорее ее переформатирование», – цитирует WSJ Дэни Родрика, профессора международной политэкономии Школы управления Кеннеди при Гарвардском университете. Он одним из первых в книге 1997 г. «Не зашла ли глобализация слишком далеко?» предупредил о возможности негативной реакции на ее стремительное развитие.
Глобализация выгодна миру в целом и странам по отдельности, но внутри стран есть проигравшие от нее группы – отдельные секторы могут оказываться в невыгодном положении, рассуждает профессор РЭШ Наталья Волчкова. Этим во многом объясняется приход к власти в ряде стран популистов, которые использовали некоторое недовольство глобализацией. Их действия способствовали замедлению роста международной торговли в прошедшем десятилетии и привели к торговой войне между двумя крупнейшими экономиками – США и Китаем. Но глобализация не остановилась, она просто видоизменяется, как это происходило уже не раз, считает Волчкова.
Число новых дискриминационных мер, ущемляющих коммерческие интересы других стран, выросло с 2142 в посткризисном 2009 году до 2949 в 2018 г., когда Дональд Трамп стал вводить их против Китая и других стран, подскочило до 5333 в пандемическом 2020 году и сократилось до 3121 в 2022 г., по данным Global Trade Alert.
Мировая торговая активность (сумма экспорта и импорта в процентах ВВП) достигла пика в 2008 г. на уровне 61%. С тех пор она сократилась до 57%, но это все равно гораздо больше, чем в предыдущие десятилетия:
- 40% в 1990-е гг.;
- 36% в 1980-е гг.;
- 31% в 1970-е гг.
Отката к 10–20%, как в ХХ в. между мировыми войнами, когда из-за военных конфликтов и протекционизма наблюдалась первая масштабная волна деглобализации (пик глобализации был достигнут перед Первой мировой войной), не произойдет, уверен Родрик. Транснациональные компании слишком много вложили в создание международных цепочек поставок, и им будет непросто смириться с издержками в виде высокой инфляции, потерями в производительности и прибыли. Глобализация слишком важна и для потребителей, привыкших к относительно недорогим товарам. Наконец, технологии плотно связали весь мир, если не сделали его уже одним целым.
Источники: Klasing and Milionis (2014), база данных Penn World Tables 9.1, Всемирный банк
К тому же замедлился рост торговли товарами, а вот услугами – нет, сказал на сессии «Деглобализация или реглобализация?» во время саммита Всемирного экономического форума в Давосе на прошлой неделе Нил Фергюсон, старший научный сотрудник Института Гувера и Стэнфордского университета. «Я бы разделил цифровые и физические продукты. Софт и платформы продолжат глобализироваться. Мне сложно себе представить, что США запретят TikTok. Корейский поп продолжит завоевывать мир. Объем трансграничной передачи данных продолжает расти, – перечислил Фергюсон. – С технологическим же оборудованием совершенно другая ситуация, поскольку оно оказалось в центре второй холодной войны. США следуют стратегии технологического сдерживания Китая, и пока им это хорошо удается».
Именно в технологической сфере и будут формироваться торговые блоки, полагает Фергюсон: один из них складывается в ответ на санкции против России, другой будет американским, где США частично объединятся с Европой и еще активнее – с союзниками в Азии.
Но многие страны и бизнес не хотят отказываться от преимуществ глобальной экономики. С Фергюсоном поспорил Петер Сийярто, министр иностранных дел и внешней торговли Венгрии, которая уже стала крупным производителем автомобилей и старается стать лидером по выпуску электромобилей. «В Венгрии начинается строительство крупнейшего в Европе завода по производству аккумуляторов – и угадайте, чей он? Китайский. Семь из 10 крупнейших производителей аккумуляторов в мире – китайские компании. И чтобы перейти на электроавтомобили, европейским автопроизводителям нужно налаживать, а не разрывать связи с китайскими, а также корейскими производителями аккумуляторов, – рассказал Сийярто. – Генеральные директора ведущих западноевропейских автокомпаний просят меня привлечь в Венгрию как можно больше китайских производителей аккумуляторов и компонентов, чтобы быть к ним как можно ближе. Хотя на политическом уровне я слышу много разговоров о разъединении, в реальности я наблюдаю стремление к объединению».
Таких споров в Давосе было немало. На сессии, посвященной Японии, американец – сопредседатель Bain Capital Стивен Пальюка – настаивал, что демократические страны будут все больше торговать между собой, он привел действия России в качестве примера того, как опасно экономически зависеть от автократий. Японец Так Ниинами, гендиректор производителя напитков Suntory, с этим аргументом не согласился: он положительно оценил рост торговли между его страной и Китаем.
Тем не менее многие западные компании осознали, что чрезмерно зависят от Китая. «Американский бизнес сложил в китайскую корзину слишком много яиц», – сказал WSJ Тед Осиус, гендиректор Делового совета США – АСЕАН.
Разрыв цепочек поставок из-за пандемии в 2020–2021 гг., массовые карантины в Китае в 2022 г., рост стоимости рабочей силы и проблемы с привлечением заводских рабочих – все это сказалось на организации бизнес-процессов и на прибыли. И заставило задуматься компании разных стран – например, японскую компанию Matsuoka, которая шьет одежду для различных брендов, прежде всего Uniqlo. В новом бизнес-плане компания поставила цель увеличить долю производства в Юго-Восточной Азии до 71% в 2026 финансовом году (заканчивается в марте) с 50% в 2022 г. – в основном за счет вывода производства из Китая. «Технические возможности Китая высоки, но затраты на труд выросли, и стало трудно найти работников», – сказала WSJ представитель Matsuoka. Зато, по ее словам, их легко нанять во Вьетнаме и Бангладеш, где компания инвестирует $65 млн в строительство фабрик. В компании стали обращать больше внимания на связанные с Китаем риски, говорит она, приводя в пример локдауны прошлого года: «Из-за карантинов пострадала дистрибуция, и мы не могли вовремя поставить свою продукцию».
Аналогичная ситуация сложилась в Европе, где многие страны в 2022 г. осознали свою слишком высокую зависимость от российских углеводородов. Некоторые, например Литва и Польша, начали диверсифицировать импорт еще в прошлом десятилетии, строя терминалы для приема СПГ и договариваясь о его импорте. Другие, такие как Германия, в прошлом году пожалели, что этого не сделали.
Когда Польша в 2018 г. заключила контракты с компаниями из США на закупку СПГ, стороны не раскрыли их цены. По расчетам аналитиков, американский СПГ должен был стоить заметно дороже трубопроводного газа из России; они полагали, что так Польша хочет выторговать у «Газпрома» скидку по новому контракту с 2023 г. Но Варшава в 2019 г. заявила, что с 2023 г. обойдется вообще без российского газа. И оказалась в выигрыше: в прошлом году природный газ на рынке подорожал в разы, а прекращение в мае поставок «Газпрома» не подорвало польскую экономику.
Импортный СПГ начали массово закупать в 2022 г. и другие страны, Германия к этой зиме срочно подготовила и ввела в эксплуатацию два СПГ-терминала (третий должен заработать к ее концу). На российский газ ЕС уже не вернется, поставив цель полностью прекратить его закупки к 2027 г.
Импортировать нефть из России ЕС прекратил с 5 декабря 2022 г., а с 5 февраля остановится и импорт нефтепродуктов.
Но другим регионам не удастся перенаправить торговые потоки столь же быстро, как ЕС. Реглобализация находится еще на ранней стадии, считает Джейк Сиверт, директор по политическим рискам в фонде прямых инвестиций Warburg Pincus: «Эти цепочки поставок строились 30 лет или более. Мысль о том, что их можно полностью разорвать за один день, просто безумна».
Сейчас мы наблюдаем политику френдшоринга (т. е. перевода производств в дружественные страны), потому что Китай, как настаивают США, – ненадежный партнер, отметил профессор РЭШ и руководитель Центра макроэкономических исследований «Сбера» Олег Шибанов во время прямого эфира «Экономики на слух» на Просветительских днях РЭШ. «Но когда-то мы видели такие же трения между США и Японией или Южной Кореей», – сказал он. Глядя на ситуацию в экономике, «я понимаю, что все это уже было и на кольце Соломона была выгравирована правда», добавил Шибанов, имея в виду надпись «Все пройдет».
Было бы вообще удивительно, если бы мировая экономика не приспосабливалась к происходящему в последнее десятилетие, констатировал Фергюсон. Сложно себе представить, что геополитика будет долго доминировать над экономическими причинами принятия решений, считает профессор РЭШ Наталья Волчкова. Если это произойдет, часть населения сильно обеднеет, и это выведет на арену новые политические силы. Если неэффективность долго доминирует, возрастает спрос на эффективность, так что баланс восстановится, говорит она.
GURU рекомендует также выпуск «Экономики на слух» про глобализацию с участием Натальи Волчковой.
