.png)
Закончился ли экономический эксперимент, который поставил над экономикой Турции президент Реджеп Тайип Эрдоган? Не взялось ли за новый эксперимент обновленное руководство ЦБ страны? И вообще, можно ли говорить об экономическом эксперименте в Турции, который мог бы переубедить сторонников «эрдоганономики»? Ответы на эти вопросы ищет в колонке для GURU выпускник РЭШ, научный сотрудник Института финансовых исследований им. Лейбница (SAFE) Константин Егоров. Он показывает на примере Турции, как работают ожидания в экономике, почему она плохо реагирует на полумеры, а шок может оказаться лучшей терапией.
В конце июня центральный банк Турции в борьбе с инфляцией повысил процентную ставку впервые более чем за два года (с 8,5 до 15%). До этого, вопреки рекомендациям профессионалов и доминирующей экономической теории, турецкий ЦБ, наоборот, понижал, а не повышал ставки ради достижения той же самой цели.
Многие эксперты уже назвали происходящее удачным экспериментом (об этом можно читать, например, здесь и здесь), который лишний раз доказал очевидное. А именно что для достижения низкой инфляции достаточно следовать готовым рецептам из развитых стран. Но действительно ли происходящее убедительно доказывает, что эти рецепты являются единственно правильными?
На первый взгляд может показаться, что условия для тестирования работы денежно-кредитной политики действительно благоприятные. Инфляция в Турции все время увеличивалась, цели центрального банка не менялись – он хотел ее снижать. Но только по той или иной причине он двигался в строго противоположном направлении – снижал ставки. Возможно, потому, что турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган заблуждался и настаивал на неправильной политике, считая, что высокие ставки не убивают, а порождают инфляцию. Счет на табло (в октябре 2022 г. инфляция достигла 24-летнего пика в 85,51%), кажется, и вправду свидетельствует о победе экономического мейнстрима на турецком поле. Тем не менее я бы не стал называть это чистым естественным экспериментом (такая роскошь в экономике вообще редкость). Напротив, противники экономической ортодоксии могут даже использовать его в качестве аргумента в свою пользу. Давайте разберем почему.
Ожидания правят экономикой
Само по себе мнение президента, каким бы оно ни было, не должно напрямую влиять на экономику (до тех пор, пока не выразится в конкретных действиях). Но вот мнение и ожидания остальных людей – обывателей, банкиров, экспортеров, импортеров, производителей и пр. – должны. Именно они определяют валютный курс и цены на товары, решая, сколько покупать и как сильно повышать цены. А заявления президента (даже когда они не приводят к каким-то действиям, например изменению процентной ставки) могут напрямую влиять на мнение людей и их ожидания. Но что же люди думали на самом деле?
Стандартная экономическая теория предсказывает, что неожиданное повышение процентных ставок должно приводить к укреплению валютного курса. Вместо этого после повышения процентной ставки лира заметно обесценилась до рекордного минимума 26 лир за доллар. Эксперты объяснили это тем, что неожиданным оказалось не повышение, а то, что оно было столь незначительным. Ведь инфляция в стране по состоянию на май была почти 40%. Участники валютного рынка ожидали гораздо более сильного повышения (до 21%, а то и выше); эксперты писали, что центральный банк упустил уникальную возможность и именно поэтому не поддерживаемый более за счет растаявших резервов курс лиры ослаб. Это действительно самое вероятное объяснение произошедшей девальвации. Самое вероятное, но все же теоретически не единственное…
Представим, что на валютном рынке был бы один участник, который бы заблуждался и почему-то верил, что стандартная макроэкономическая теория неверна, а повышение ставок должно привести к ослаблению курса. (Возможно, по схожим причинам, почему президент Эрдоган верил, что снижение ставок приведет к снижению, а не к повышению инфляции.) Если бы заблуждался не он один, а все участники валютного рынка, то он оказался бы прав. А именно, ожидая последующего ослабления в ответ на решение ЦБ, все бы начали продавать лиру, тем самым вызвав ее обесценение. Выходит, что, просто замерив реакцию экономики на изменение процентной ставки, мы не можем однозначно сказать, прав ли этот один участник валютного рынка, а все остальные думают так же, как и он, или же на самом деле правы эксперты, говорящие про неожиданно слабое повышение ставки.
Похожая ситуация сложилась и с инфляцией. Скорее всего, Эрдоган заблуждался и инфляция росла из-за снижения процентных ставок. Но сам факт того, что инфляция росла после снижения процентных ставок, не является неопровержимым доказательством этой точки зрения. Нельзя полностью исключить возможность того, что, например, президент был прав, но население Турции считало, что процентная ставка снижается недостаточно сильно и поэтому в будущем инфляцию не удастся сдержать и она выйдет из-под контроля. Поэтому турецкие фирмы могли повышать цены после каждого объявления о снижении процентной ставки.
Что теперь будет с инфляцией в Турции?
Еще одним экспериментом может показаться изменение политики ЦБ Турции под руководством нового главы – Хафизе Гайе Эркан. По мнению части экспертов, слишком слабое повышение процентной ставки сигнализирует о том, что турецкий центральный банк не готов идти на жертвы, в том числе на повышение безработицы, ради снижения инфляции. Если это так, тогда и в самом деле период высокой инфляции в Турции вряд ли закончится в ближайшее время (повторюсь, что экономическая теория требует решительного повышения процентных ставок).
Это вероятное, но не единственное объяснение, почему турецкий ЦБ поднял ставку не так сильно, как от него ждали. Может статься, что новая команда была бы готова поднять ставки гораздо выше, но не смогла уговорить президента. Поэтому вполне возможно, что она решила попробовать склонить президента к своей точке зрения небольшим экспериментом. А именно повысить ставки не так сильно, как им хотелось бы, дождаться положительной реакции от экономики (на это уйдет время), получить зеленый свет и после этого уже повышать ставки гораздо более агрессивно. И хотя на самом деле что-то протестировать таким способом кажется затруднительным, это вполне работающая стратегия, если президент верит, что это убедительный тест.
Главная сложность здесь снова в ожиданиях – чем в большей мере они определяют реальность, тем хуже работают полумеры. Другими словами, более осторожный подход, где каждая новая мера ограниченно тестируется перед ее более масштабным внедрением, не всегда может приводить к хорошим результатам. Какие-то меры работают тем эффективнее, чем агрессивнее они внедряются.
Во многом современные представления о борьбе с инфляцией базируются на опыте Пола Волкера в 1970-х – 1980-х гг. в США. Став новым главой ФРС, он заявил, что политика его предшественников была неверной и отныне он будет бороться с инфляцией любой ценой. Он взялся повышать процентную ставку, и безработица действительно росла, но инфляция не снижалась. Наверняка тогда были эксперты, которые не верили, что повышение процентных ставок может побороть инфляцию. Они вполне могли объявить происходящее «неудачным экспериментом», из которого бы очевидно следовало, что они правы, а Волкер заблуждается. Если бы эта точка зрения победила, то, возможно, инфляция продолжала бы оставаться самым главным врагом американского общества (так ее охарактеризовал президент Джеральд Форд в 1974 г.). Но вместо этого Волкер настоял на своем, и через несколько лет очень высокой безработицы инфляция все-таки снизилась. И сегодня в учебниках по экономической политике Волкер описывается не как слепой фанатик, а как один из самых успешных глав центральных банков.
Подытоживая: период высокой инфляции в Турции вряд ли сможет что-то доказать сторонникам политики, подобной «эрдоганономике» (в Турции и за ее пределами). Ну а инфляция может остаться тяжелым испытанием для миллионов жителей Турции.
Позиция авторов статей, публикуемых в рубрике «Мнения», может не совпадать с точкой зрения редакции GURU.
