.png)
Чем заняться после университета? Может, продолжить учиться? Такой путь выбрали два магистра экономики РЭШ – Татул Айрапетян и Александра Снегирева. Они продолжат обучение на программах PhD Стэнфордской высшей школы бизнеса и Мичиганского университета соответственно. В недавнем выпуске «Экономики на слух» они рассказали выпускнице Совместного бакалавриата РЭШ и ВШЭ Анастасии Небольсиной о своем опыте поступления в зарубежную аспирантуру, начиная от выбора траектории и заканчивая тем, чем заняться после PhD. GURU собрал основные тезисы этой беседы.
Анастасия Небольсина
Татул Айрапетян: На 2-м курсе бакалавриата я задумался о том, чем хочу заниматься в будущем. Я учился на экономическом факультете МГУ, и перед глазами у меня было много историй успеха людей, которые поступали в зарубежную аспирантуру и занимались наукой. Этот путь показался мне близким, и я решил попробовать пойти по нему.
Александра Снегирева: После 3-го курса экономического факультета НГУ я поняла, что мне нравится учиться и заниматься экономикой как наукой. Поэтому я решила пойти в РЭШ, чтобы повысить свои шансы на успех в будущем при поступлении на PhD.
Т. А.: Я попытал удачу сразу после бакалавриата, но мне не удалось попасть в те университеты, куда хотелось. Это был 2021 г., и рынок образования не успел оправиться после ковида. Тогда я решил поступать в РЭШ, чтобы улучшить портфолио и потом поступить в более престижные университеты.
А. С.: Я решила взять gap year (англ. - «промежуточный год») после окончания магистратуры, но он пошел не совсем по плану – программа обмена между университетами, из-за которой я во многом решила сделать перерыв, была отменена. Поэтому я поставила перед собой две цели на тот год: заняться поступлением на PhD и отдохнуть. Первые полгода я сдавала экзамены и отправляла документы, а вторые – готовилась к переезду, получала водительские права и занималась более обыденными вещами.
Т. А.: Мой главный совет – оцените ваши возможности. Начав учиться в РЭШ, я увидел, как именно множество людей прошли путь к PhD, и понял, что нужно сделать для этого. Нужно общаться с выпускниками и людьми вокруг, чтобы понять правила игры. Можно знать все про важность оценок и результатов экзаменов, но куда важнее использовать преимущества, которые есть у вас и которые приводили к успеху других людей.
А. С.: Мой путь был достаточно классическим для нашей программы: упор на учебу, чтобы получать высокие оценки, международные экзамены и работа ассистентом-исследователем. Что самое важное, как мне теперь кажется, – я много работала над курсовыми проектами и дипломной работой (она касается политического представительства женщин и уровня преступности). Это важно не только для портфолио, но и для того, чтобы лучше понять, что тебе интересно.
Т. А.: После бакалавриата я хотел переехать в Калифорнию, но это было скорее детской мечтой, нежели обдуманным выбором. После магистратуры мне было уже не слишком важно, где будет находиться университет, а просто хотелось попасть в наиболее престижный вуз, где всегда можно найти сильного профессора, занимающегося тем, что тебе интересно. Поэтому я подавал документы в топ-10 американских университетов и, чтобы подстраховаться, еще в несколько мест с рейтингом пониже.
Что касается программы, то я в душе теоретик. Еще в бакалавриате я думал про финансы, но понял, что мне это не близко, поэтому я поступал только на экономические программы.
А. С.: Больше всего я хотела попасть в Мичиганский университет, где сильная экономическая программа. Тем не менее я подала документы в огромное количество вузов и в Европе, и в Америке. В основном это были экономические программы, ибо мне хотелось сохранить свободу в выборе тем для исследований в будущем. Но в моем списке были и более специфические программы: экономика публичного сектора или прикладная эконометрика. При поступлении мне казалось это отличной стратегией, поскольку, даже если вы попадаете в относительно маленький департамент, у вас все равно будет доступ к профессорам и курсам департамента экономики. А в хорошие университеты проще попасть на более специализированные программы.
При написании мотивационного письма я старалась показать, что могу заниматься и теорией, и практикой. Однако у меня сложилось впечатление, что университеты порой набирают студентов под конкретный профиль, т. е. берут эконометриста или специалиста в микроэкономической теории. Думаю, что я выглядела как прикладной экономист. Мне кажется, важно балансировать между широтой интересов и умением создать полноценный профиль специалиста в глазах приемной комиссии.
Т. А.: Я подавал документы в Лондонскую школу экономики, поскольку для меня это программа, максимально приближенная к уровню американских вузов. Хотя в целом я не хотел поступать в европейские вузы, потому что там зачастую ниже стипендии, а я понимал, что другого финансирования, кроме стипендии, у меня не будет. Кроме того, сложно стать профессором в хорошем американском университете после европейской аспирантуры – американские вузы считают себя закрытым клубом.
А. С.: Я отправляла документы в европейские университеты, чтобы иметь запасные варианты. У многих студентов из РЭШ шансы поступить в Европе очень высокие. Кроме того, сроки подачи документов там заканчиваются позже. Но есть и проблемы: после окончания аспирантуры в Европе шансы устроиться на хорошую работу ниже, чем после американской аспирантуры. Как мне кажется, рейтинг университета будет играть роль через шесть лет, когда я буду искать работу.
Т. А.: Самое важное в поступлении – это рекомендательные письма от профессоров, показывающие, что вы заинтересованы в академической карьере и умеете делать исследования. Поэтому может быть проще поступать, если у вашего рекомендателя есть знакомые в университете, которым он может позвонить и попросить обратить внимание на ваше портфолио. В народе это называют блатом, и, к счастью или к сожалению, это достаточно стабильно работает при приеме людей на PhD-программы.
Когда начался ковид, резко увеличилось количество студентов, которые хотели продолжить обучение отчасти из-за неопределенности на рынке труда. Как мне кажется, университетам стало сложнее отбирать людей, поэтому им нужно было дать более четкий, чем раньше, сигнал, что вы хотите заниматься исследованиями и строить академическую карьеру. Особое внимание стали уделять уже набравшим к тому моменту популярность преддокторским программам. Последние три года топ-университеты набирают аспирантов из числа «преддоков», которые два года работали ассистентами профессоров, смогли проявить себя и получить рекомендации. Из-за этого остальным стало несколько тяжелее поступать.
Т. А.: Нужно изначально понимать, для чего вы хотите учиться на PhD. В индустрии есть свой очевидный плюс: гораздо больше платят. Один мой знакомый профессор рассказывал, что после окончания Стэнфордской высшей школы бизнеса у него было два предложения – от Microsoft и от университета, предложение которого он и принял, хотя Microsoft предложила зарплату втрое выше. Это вопрос ценностей: сейчас мне ближе академическая карьера, но мое представление может очень сильно поменяться в зависимости от возможностей, которые передо мной откроются.
А. С.: Мне нравится творчество в научной работе. Конечно, в бизнесе оно тоже есть. Но у меня исходя из моего опыта сложилось впечатление, что ты не всегда делаешь то, что тебе нравится. Хотя и в науке, вероятно, происходит то же самое. За время моей работы ассистентом я поняла, что хотела бы перейти к чему-то более прикладному, и это подразумевает работу с бизнесом. Мне кажется, что в науке не хватает драйва из-за чрезмерной гибкости: вам могут простить опоздания, можно отказаться от одной идеи и заниматься другой, относительная жесткость бизнеса может придавать драйва.
