.png)
В начале года принято строить прогнозы – и далеко не все индикаторы, сигнализирующие о переменах в экономике или на рынках, напрямую связаны с деловой активностью. GURU собрал несколько таких нетрадиционных показателей, некоторые из них выглядят буквально как народные приметы.
Михаил Оверченко
Не рожать в тяжелые времена
Снижение количества беременностей – верный признак приближающегося спада в экономике, утверждают эксперты Национального бюро экономических исследований США (NBER). В 2018 г. они опубликовали работу, в которой «выявили новый факт бизнес-цикла».
Рождаемость и зачатия – как правило, проциклические события; семьи решают рожать, когда надеются на лучшее, в том числе видят перспективы в экономике, отмечает профессор РЭШ Евгений Яковлев. «Рождаемость выше при экономическом подъеме или когда он ожидается, ниже – во время кризисов, – говорит он. – Именно так обстоит дело и в России: падение рождаемости сейчас и в начале 1990-х гг. и рост в 2000–2017 гг.».
Исследований о связи между экономическими циклами и рождаемостью было много. Но работа Кейси Баклз, Дэниела Хангермана и Стивена Льюгауэра впервые показала, что именно падение числа беременностей является опережающим индикатором и его можно использовать для прогнозирования рецессий. Количество зачатий начинало снижаться минимум за полгода до начала трех последних рецессий в США, когда темпы роста ВВП уже падали. Это рецессии 1990, 2001 и 2007–2009 гг., выявили эксперты, проанализировав данные о 109 млн родов в 1989–2016 гг. (для анализа более ранних периодов не хватало точных данных).
Например, в конце 2007 г., несмотря на уже бушевавший кризис на рынке субстандартной ипотеки, почти никто из экспертов не ожидал рецессии в США. Декабрьский опрос показал, что многие гендиректора компаний оптимистично смотрели в будущее. Фондовый рынок достиг пика в конце октября. И даже в первом полугодии 2008 г. никто не подозревал, что США стоят на пороге финансового кризиса и Великой рецессии. При том что спад в экономике, как потом определило NBER (оно официально датирует экономические циклы в США), начался еще в декабре 2007 г. и продлился по июнь 2009 г.
Домохозяйства оказались куда лучшими прогнозистами. Темпы роста числа зачатий достигли пика в I квартале 2006 г. (цены на недвижимость – во втором), затем стали быстро снижаться, а во втором полугодии 2007 г. количество зачатий уже стремительно сокращалось. В I квартале 2008 г. оно снизилось на 4,2% по сравнению с тем же периодом предыдущего года. «Совокупное число зачатий в первые три квартала 2008 г. уже было на 100 000 с лишним ниже, чем в первые три квартала 2006 г., и быстро падало», – говорится в исследовании экспертов NBER.
Решение людей завести ребенка часто отражает их уверенность в будущем, приводят они возможное объяснение. Снижение количества зачатий, пусть оно и фиксируется с некоторой задержкой, позволяет прогнозировать рецессию не хуже и даже раньше, чем такие широко используемые показатели, как индекс потребительской уверенности или спрос на товары длительного пользования, считают исследователи.
Отдельный вопрос – как выявить эту тенденцию. Ведь эксперты NBER проводили расчеты «назад» – брали публичные данные о выдаче сертификатов о рождении и уже от них отсчитывали сроки зачатий. В прогнозных целях можно использовать, например, данные о продажах тестов на беременность или связанных с ее началом препаратов, рассуждают они.
Интересно, что со смертностью дела обстоят иначе, замечает Яковлев. Интуиция говорит, что смертность должна быть контрциклической: выше в кризис, ниже во время экономического подъема. Но это верно для развивающихся стран, а для развитых, похоже, нет, рассуждает он: «Во время экономических подъемов смертность, скажем, в США выше, чем во время спадов. Это объясняется тем, что в первом случае люди больше работают и не заботятся о себе, больше пьют, больше рисков, связанных с ожирением и стрессом на работе, и т. д.».
Иррациональная эйфория
Эйфория – еще одно свидетельство перемен. Она может предсказывать, что бум на рынках близок к завершению или пузырь достиг своего максимума и будет сдуваться. «Бычий» рынок рождается в пессимизме, растет на скептицизме, созревает на оптимизме и умирает в эйфории», – говорил один из великих инвесторов ХХ в. сэр Джон Темплтон. «Если нищие, мальчишки – чистильщики обуви, парикмахеры и косметологи начинают рассказывать вам, как разбогатеть, самое время напомнить себе, что нет на свете более опасной иллюзии, чем вера в то, что можно получить что-то просто так, ничего не делая», – писал легендарный финансист Бернард Барух.
Профессор экономики Йельского университета Роберт Шиллер, лауреат Нобелевской премии 2013 г., назвал это «иррациональной эйфорией» (в книге 2000 г., в русском переводе – «Иррациональный оптимизм»). Шиллер использовал словосочетание irrational exuberance, которое четырьмя годами ранее в качестве предупреждения бросил фондовому рынку, где надувался технологический пузырь, тогдашний председатель ФРС США Алан Гринспен.
Примеры иррациональной эйфории могут считаться, как сейчас принято говорить, мемами, хотя и сами акции-мемы (такие, как GameStop, AMC и др., которые розничные инвесторы разгоняли до неимоверных высот, координируя свои действия на интернет-форумах) стали в 2021 г. примером иррациональной эйфории. А когда она прошла, фондовый рынок и особенно акции технологических лидеров, которые вели его вверх, покатились вниз.
Один из признаков – показная роскошь, бросание денег на ветер представителями той области, в которой надулся пузырь. Основатель инвестиционного бюллетеня Fuller Treacy Money Дэвид Фуллер рассказывал, как в феврале 2000 г. управляющий фонда, инвестировавшего в технологические компании, был приглашен на вечеринку акционеров стартапа, недавно проведшего IPO. На вечеринке шампанское лилось рекой, лежали горы икры, подавались осетры и т. д., а на парковке перед офисом стояли три пурпурных Lamborghini. На вопрос управляющего, чьи они, ему ответили: основателей стартапа.
После этого он продал все акции, расформировал фонд и вернул деньги инвесторам. «Откуда я это знаю? Я был инвестором этого фонда», – рассказывал Фуллер. В марте 2000 г. индекс NASDAQ достиг пика, после чего упал на 75%.
Почти такая же история наблюдалась в январе 2018 г. в Давосе. Группа инвесторов в биткойн устраивала во время Всемирного экономического форума (ВЭФ) безбашенные вечеринки – все с теми же шампанским, икрой и осетрами. (Рассказывали, что они каким-то образом заполучили площадку без согласования с ВЭФом, который во время саммита контролирует размещение.) Все дело в том, что волна роста биткойна только-только – в декабре 2017 г. – достигла пика на уровне около $20 000, что, несомненно, было пузырем. В случае с пузырем на рынке недвижимости США, который завершился мировым финансовым кризисом в 2008 г., подписчик бюллетеня Фуллера рассказывал такую историю. В 2006 г. они с отцом задумались, не стоит ли продать дом. Когда же они увидели, как на соседний участок на вертолете прилетел садовник, то поняли: нельзя медлить ни секунды. Цены на дома достигли пика летом 2006 г.
Эйфория в те годы царила не только на рынке недвижимости США, вспоминает Шиллер в предисловии к русскому изданию книги «Spiritus Animalis, или Как человеческая психология управляет экономикой и почему это важно для мирового капитализма» (написана в соавторстве с другим нобелевским лауреатом – Джорджем Акерлофом). Такую же эйфорию Шиллер увидел во время визита в Москву в марте 2008 г. «Стремясь получить прибыль в изменчивых экономических условиях, разные люди в разных странах приходят к одним и тем же решениям», – описывают распространение этого вируса иррационального оптимизма Шиллер и Акерлоф. Действительно, летом 2008 г., вопреки рыночным принципам, московские квартиры, которые не удавалось продать, не дешевели, а дорожали – причем сразу на миллион за неделю-другую. Хотя квартиры не покупались, их владельцы лишь повышали цены.
В сентябре российский рынок недвижимости и банков начал валиться вслед за американским…
Индекс небоскребов
С недвижимостью связан еще один опережающий индикатор – индекс небоскребов. Первым его предложил в 1999 г. Эндрю Лоуренс, тогдашний директор по аналитике банка Dresdner Kleinwort Wasserstein. Он рассматривал бум в строительстве башен как признак надвигающегося спада в экономике, потому что самые грандиозные строения начинают возводиться близко к пику делового цикла. И чем круче небоскребы, тем дольше будет рецессия. Например, перед Великой депрессией в США появилось три мегастроения: Empire State Building, Chrysler Building и 70-этажный небоскреб на Уолл-стрит, 40.
Небоскребы Всемирного торгового центра и Sears Tower в Нью-Йорке открылись в 1973 г. – в начале десятилетия стагфляции. Башни нефтяной компании Petronas в Куала-Лумпуре, поставившие очередной мировой рекорд по высоте, заработали на следующий год после азиатского финансового кризиса 1997 г. В деловом центре «Москва-сити» перед кризисом 2008 г. возводилось несколько небоскребов, которые должны были стать самыми высокими на той или иной территории (в Москве, СНГ, Европе). Башня «Россия» (612 м) должна была возвыситься над всеми зданиями в Европе, но ее строительство было прекращено из-за кризиса.
Строительство самого высокого небоскреба в мире Burj Khalifa в Дубае тоже началось до мирового кризиса, а в 2009 г. бум в кредитном секторе и на рынке недвижимости завершился дефолтом инвестиционной госкомпании Dubai World. Ее власти ОАЭ спасли (эмирату Абу-Даби пришлось оказывать финансовую помощь властям Дубая), а башня открылась в 2010 г.
В 2012 г. Лоуренс, работавший тогда директором по анализу рынка недвижимости в гонконгском офисе Barclays Capital, писал: «К счастью для мировой экономики, сейчас не строится небоскреба, который должен обогнать Burj Khalifa по высоте. Строительные бумы – признак избыточного кредитования». И действительно, несмотря на все проблемы, мировая экономика росла, хоть и не очень быстро, до конца десятилетия.
Лоуренс предупредил и об опасности кризиса в Китае: там находилось 53% из 124 небоскребов, строившихся тогда в мире; в результате число башен в Китае должно было увеличиться на 87%. Около 80% небоскребов возводилось в городах, удаленных от развитых регионов, вдоль рек Жемчужная и Янцзы, что Лоуренс назвал «свидетельством раздувающегося строительного пузыря».
Сдуваться этот пузырь начал в 2021 г., когда власти Китая ограничили допустимый уровень задолженности девелоперов, еще раз подтвердив верность наблюдений Лоуренса. Кризис на рынке недвижимости, с которым было связано более четверти ВВП, стал одним из факторов стагнации китайской экономики в 2021–2022 гг.
Связь между строительным бумом и приближением пика экономического цикла, исходя из положений австрийской школы экономики, также объяснял в 2005 г. Марк Торнтон, старший научный сотрудник Института Людвига фон Мизеса. Он выделил три основных фактора, связанных с низкими процентными ставками в начале делового цикла:
· они стимулируют рост цен на землю;
· увеличивают средний размер компаний, повышая спрос на более крупные офисы;
· позволяют привлечь инвестиции в строительные технологии, которые дают девелоперам возможность установить новый рекорд высоты здания.
Реализация строительных проектов занимает много времени, и они подходят к финальной стадии, когда все три фактора разворачиваются, провоцируя начало экономического спада.
На этом этапе цикла можно вспомнить исследования нобелевских лауреатов 2022 г., отмечает Яковлев: так, бывший председатель ФРС Бен Бернанке в своей работе говорит о том, что предсказывает панику. «Переменные, измеряющие процесс нарастания паники (например, стоимость фондирования банков), предсказывают такие переменные, как выпуск, занятость и потребление, лучше факторов, отражающих финансовое здоровье заемщиков (например, просрочки по ипотечным кредитам)», – указывает Бернанке в нобелевской речи.
И действительно, в начале августа 2007 г., за пять месяцев до начала официальной рецессии в США, ставка LIBOR по кредитам overnight (на один день) в долларах взлетела до 5,86% – самого высокого уровня после терактов в сентябре 2001 г.
Модные тенденции
Один из старейших нетрадиционных индикаторов – длина женских юбок. Считается, что внимание на нее обратил профессор экономики Бизнес-школы Уортона Джордж Тейлор, отметивший, что в «ревущие двадцатые» стали популярны короткие юбки – мол, женщины стремились продемонстрировать дорогие шелковые чулки. А в Великую депрессию снова перешли на длинные.
На самом деле в работе Тейлора в 1929 г. отмечалось, что уменьшение длины юбок в период после Первой мировой войны привело к взрывному росту чулочной промышленности, поясняет Клара Берг, куратор коллекций Музея истории и промышленности в Сиэтле. Индекса длины юбок Тейлор не придумывал.
Тем не менее длина юбок неплохо коррелировала с состоянием экономики и фондового рынка вплоть до XXI в. – достаточно вспомнить период бума уже после Второй мировой войны, а вместе с ним Мэрилин Монро со взлетающей юбкой в 1955 г. и появившиеся в 1960-е мини-юбки.
Правда, предсказательным такой индикатор назвать трудно. Проведенное в 2010 г. исследование экономистов нидерландской Школы экономики Эразма Роттердамского показало, что корреляция длины юбок и фондового рынка существует, но модные тенденции могут отставать от рыночных на срок до трех лет. Весной 2012 г. журнал Glamour отметил, что неровный крой юбок на Неделе моды в Нью-Йорке может отражать неровную динамику фондового рынка (в августе 2011 г. росший до этого рынок рухнул после снижения кредитного рейтинга США, затем начал понемногу восстанавливаться).
Сейчас одежда отражает скорее ощущение мира, чем состояние экономики (хотя оно может учитываться), говорила Берг журналу InStyle. В 2020 г. из-за пандемии (и экономических проблем) люди захотели закрывать свои тела, носить удобные свитера. Поскольку дизайнеры старались учитывать психологию, появилось много мешковатой одежды. «Из-за отсутствия социального взаимодействия мода может служить своего рода защитным покрывалом, чтобы успокоить снедающее нас беспокойство», – отметила Берг.
И даже феноменальный взлет фондового рынка в 2020–2021 гг. не сильно это изменил.
