Глобализация: как менялись термин и сам процесс

Маргарита Лютова

«Глобализация умерла?» – так называлась одна из сессий состоявшегося на прошлой неделе Давосского форума, первого очного собрания Всемирного экономического форума (ВЭФ) за прошедшие два года, который на этот раз пришлось провести в мае, а не в январе, как было принято с момента основания форума. Участники сессии к однозначному ответу так и не пришли, газета The Washington Post подытожила: «Все сложно».

Схожий вердикт выносят и исследователи термина «глобализация», хотя самому процессу посвящены сотни тысяч научных исследований. Как нередко бывает с крайне широко употребительными терминами, глобализацию зачастую толкуют крайне расширительно или, напротив, в узком значении, релевантном лишь в определенной области. Нет единого мнения и о происхождении и авторстве термина. 

В 2006 г. газета The New York Times в заголовке некролога американского экономиста, специалиста по маркетингу Теодора Левитта назвала покойного профессора Гарвардской школы бизнеса автором термина «глобализация». Несколько дней спустя в The New York Times была опубликована поправка: Левитт внес большой вклад в исследования глобализации и популяризацию термина, однако он встречается в литературе начиная еще с 1940-х гг. Впрочем, споры о самом раннем использовании слова «глобализация» продолжаются. Так, исследователи термина указывают, что еще в 1930-е гг. он встречается в статьях об образовании, но в значении, далеком от привычного сегодня, а скорее в смысле обобщения и генерализации идей.

Активное употребление термина «глобализация» в значении интеграции и сближения стран мира начинается с 1980-х гг. – тогда же, когда активизируется и сам процесс. С тех пор глобализация понимается как растущая взаимозависимость экономик, культур, людей в разных странах, в основе которой лежат активизирующиеся трансграничные потоки товаров, услуг, капитала, технологий, рабочей силы и информации.

Один из самых известных и авторитетных исследователей глобализации – американский экономист турецкого происхождения, профессор Гарварда Дэни Родрик в конце 1990-х выделил «гиперглобализацию». Родрик еще тогда предупредил, что неравномерное распределение выгод глобализации породит массовое недовольство и может спровоцировать глобализационный откат. За книгу «Не слишком ли далеко зашла глобализация?», изданную в 1997 г., Родрика обвиняли в разжигании протекционизма и отвергали его идеи. Вскоре после публикации книги грянул финансовый кризис в азиатских экономиках, основной причиной которого был резкий отток международного спекулятивного капитала, книга стала бестселлером, предсказания стремительно сбылись, вспоминал позднее Родрик. К концу нулевых взгляды Родрика на глобализацию стали экономическим мейнстримом. С конца 1990-х в мире происходила уже не просто глобализация, а гиперглобализация, пишет Родрик, и вот она-то сейчас подошла к концу.

По Родрику, спад гиперглобализации начался после глобального финансового кризиса 2007–2008 гг. Доля международной торговли в мировом ВВП стала сокращаться (до этого она росла), глобальные цепочки создания стоимости перестали расширяться и распространяться по миру, трансграничные финансовые потоки так и не вернулись на докризисный уровень, к власти в самых разных странах стали приходить политики, которые заявляют, что будут бороться с глобализацией.

Гиперглобализация рухнула под грузом собственных внутренних противоречий, пишет Родрик. Одно из важнейших связано с распределением ее выгод. Основа глобализации – торговля, в результате которой всегда есть выигравшие и проигравшие, и чем активнее она идет, тем больше выгод переходит от проигравших в конкуренции к победителям.

Неверно считать, что сильные и преуспевающие были единственными выигравшими. Международная экономическая интеграция способствовала росту производительности и ВВП, за последние 30 лет мировая экономика увеличилась втрое, а 1,3 млрд человек вышли из нищеты, подсчитали экономисты МВФ.

Но по мере того как шла гиперглобализация, масштабы перераспределения в пользу выигрывающих стали в разы превосходить чистые выгоды от нее. На каждый $1 выигрыша в эффективности приходится $50, которые переходят от бедных к богатым, подсчитывал Родрик. Прежде чем включить эту цифру в свои научные работы, он несколько раз перепроверил расчеты – в такие масштабы неравенства, порождаемого глобализацией, не мог поверить даже ее многолетний исследователь. И в мировом масштабе, и внутри стран от глобализации непропорционально много выигрывали наиболее преуспевающие. 

Наиболее желательным сценарием развития глобализации в будущем Родрик еще в разгар пандемии называл «альтернативную глобализацию» – т. е. такую интеграцию стран мира, в центре которой будут не идеалы торговой либерализации, как сейчас, а, например, здравоохранение или права трудящихся. Более популярный термин о современном состоянии глобализации стал распространяться еще до пандемии – это «слоубализация» (slowbalization), т. е. замедляющаяся глобализация с постепенным возвращением разных форм протекционизма, растущей популярностью националистически настроенных политиков и общим разочарованием в глобализации ускоренной. Слоубализацию вспоминают и сегодня: например, аналитики Goldman Sachs в недавнем обзоре называют ее одним из вероятных сценариев будущего мировой экономики. Сам же ВЭФ выделяет четыре сценария в зависимости от степени физической и виртуальной экономической интеграции. Максимальная степень предусмотрена сценарием «Глобализация 5.0. Воссоединение» с новыми цепочками создания стоимости, большей глобализацией рынков труда, едиными мерами по борьбе с изменением климата и гармонизацией налогообложения. Наиболее пессимистичный – «Автаркический мир. Системная фрагментация»: повышение барьеров на пути товаров, капитала, рабочей силы и информации, выстраивание производственных цепочек в пределах национальных границ, дефицит совместных действий, направленных на решение глобальных проблем, что в итоге замедлит глобальное экономическое развитие и отрицательно скажется на благосостоянии людей по всему миру, предупреждает ВЭФ.