.png)
В прошлом выпуске «Экономики на слух» новые содиректора совместного бакалавриата РЭШ и ВШЭ Ирина Денисова и Сергей Степанов обсуждали, как должно быть устроено экономическое (и не только) образование. Как организовать курс? Можно ли замотивировать студентов учиться? Что самое сложное в исследовании? Об этом и не только слушайте в подкасте, а мы делимся основными тезисами.
Филипп Стеркин
Ирина: Даже при составлении обязательного курса, ядро которого более-менее стандартное, есть пространство для некоторой гибкости. Тем более оно есть в курсах по выбору: это сочетание того, что нельзя упустить, и того, что интересует преподавателя и студентов.
Мой опыт показывает, что лучше всего усваиваются курсы, на которых студенты не просто слушают преподавателя, но и применяют выученное, работая на проектах, делая небольшие исследования. Это одновременно и закрепление теоретических конструкций, и приобретение дополнительных навыков, и повышение интереса к материалу.
Я свое базовое образование получала еще в советские годы. Это была экономическая кибернетика на экономическом факультете МГУ. Я получила хорошую математическую базу, но это не было собственно экономикой. И когда я работала ассистентом по микроэкономике в РЭШ, то очень четко почувствовала разницу в подходах: первый шаг, который тяжело дается людям с базовым не экономическим, а математическим образованием, – это из описания ситуации формализовать задачу. Многие математики говорили: формализуйте задачу, тогда я ее легко решу. А это и есть первый шаг в работе экономиста – формализовать задачу. И еще я заметила, что физикам по первому образованию проще формализовать задачу и понять, оттолкнувшись от описания, что нужно делать.
Сергей: Развивать креативность помогает дипломная работа. Хотя, конечно, она пишется уже на 4-м курсе, может быть, это слишком поздно. Поэтому нужна работа с проектами, о чем говорила Ирина, нужны нестандартные вопросы в домашках.
Корпоративные финансы – один из моих курсов – достаточно близки к реальной жизни, к тому, что люди будут делать, если пойдут работать в индустрию. В него включен разбор кейсов, реальных жизненных ситуаций, работая с которыми студенты пытаются поставить себя на место менеджеров и принять какие-то решения.
Сергей: Когда я только начинал преподавать, первая моя оценка студентами была просто катастрофической. И их комментарии заставили меня довольно серьезно изменить курс. Поэтому я всегда слушаю, что говорят студенты. Очень полезная опция – возможность писать анонимные комментарии. И конечно, нужно на лекции останавливаться, спрашивать, все ли понятно, есть ли вопросы, отвечать на любые вопросы, дать студентам понять, что они не должны стесняться задавать вопросы, что нет глупых вопросов.
Ирина: В самом начале у меня тоже был полезный негативный опыт. Курс не удался, а это был один из базовых курсов, и пришлось переделать программу. Студенты жаловались, что материал дается слишком обще, их это не устраивало, они говорили: нам нужны детали, мы вам не дети из детсада. Это было жестко, но справедливо.
Сергей: Студенты должны понимать, что если они работают и мало времени уделяют учебе, то они получают плохие оценки и могут вылететь из программы. А еще нужно объяснять им, что важно смотреть вдолгую, что хороший диплом с хорошими оценками позволит найти хорошую работу. Собственно, это базовая концепция – деньги сейчас против денег потом.
Ирина: Молодые люди (на 1-м курсе. – Ред.) нетерпеливы, они спешат: вперед-вперед-вперед, мне это говорили, я все это знаю. Но я совсем не уверена, что при подготовке к олимпиаде школьники не просто выучили определения, а осознали те фундаментальные экономические концепции, которые им дают на 1-м курсе. Это основа, база экономического образования, именно поэтому на вводные курсы по экономике во всех университетах ставят самых заслуженных профессоров, которые умеют объяснить именно концепции.
Конечно, у всех разный выбор, кто-то действительно изначально нацелен на работу в индустрии. Но не стоит хвататься за первое попавшееся предложение. Это может быть не та работа, которую вы заслуживаете. С дипломом РЭШ вы заслуживаете, может быть, большего. И работа, которую вы подхватили, может только испортить резюме. Вам кажется, что вы выиграли, а в результате вы проиграли. Поиск своего идеального работодателя – это непросто, и РЭШ помогает в этом. Возможно, нам даже стоит проанализировать карьерные траектории выпускников бакалавриата.
И еще один момент: студенческая жизнь – это очень короткий период времени. А работать вы потом будете долго-долго-долго и счастливо. Про это тоже стоит помнить.
Сергей: По правде говоря, я не знаю точно, как я их нахожу. Надо найти хорошего соавтора, а он будет находить темы.
На самом деле есть разные источники: читаешь академическую литературу, исторические книги или даже художественные, смотришь фильмы, ходишь на конференции и семинары (иногда не по своей теме) – и вдруг тебе что-то в голову приходит.
Ирина: Сформулировать вопрос исследования – это самое сложное и для опытных исследователей. Исследование – это именно исследование. Ты не знаешь, куда придешь, когда начал двигаться.
Область, в которой я работаю, ближе к социальной и экономической политике, нужно искать ответы на вопросы, работает какая-то мера или нет. Это скорее прикладные исследования, а не сугубо академические. И иногда обсуждая, в том числе на лекциях, «наивные» вопросы студентов, вдруг начинаешь задаваться ими сам. Часто какие-то вещи мы, опытные преподаватели, воспринимаем как данность, не задумываясь: а почему? И вдруг после такого «наивного» вопроса начинаешь думать: а правда, почему?
И действительно важны соавторы, в том числе из смежных областей. Экономика – это в конечном итоге наука про людей, про их взаимодействие, поэтому важно понимать ценности, которые движут людьми, важна работа с социологами, психологами, философами. Например, Сергей говорил про деньги сейчас и деньги потом. Экономисты это называют дисконтированием будущего – люди сравнивают свои выгоды сейчас с выгодами через 5 лет или через 10 лет и, исходя из этого, распределяют свои ресурсы, в том числе время. В понимании экономистов люди по-разному ценят сегодня, завтра, послезавтра. А вот философы говорят, что, может быть, человека с неизменными предпочтениями и не существует, что, может быть, я сегодня и я послезавтра – это два разных человека. И это показывает экономистам совсем другие подходы к исследованиям.
Я периодически дискутирую со своей коллегой про рисковое поведение, про взрывы на шахтах, которые случались из-за того, что шахтеры закрывали датчики метана телогрейками. В ее картине мира это происходит из-за необразованности и непонимания опасности. А в моей картине мира это про дисконтирование будущего. И возникает вопрос: почему люди могут настолько обесценивать будущее по сравнению с настоящим и возможностью сегодня получать сейчас зарплату? Почему они готовы рисковать жизнью, только чтобы не закрыли шахту? Это, конечно, связано и с тем, как возмещаются простои. Но в целом это разный подход к поиску ответа на вопрос о рисковом поведении. И этот ответ лежит в области и философии, и психологии.
Сергей: Да, нужно общаться со специалистами из других областей. Так и возникли поведенческая экономика, экспериментальная экономика.
Ирина: Люди, принимающие решения, и органы власти очень разные. И ситуация постепенно меняется: растет спрос на исследования экономистов и, соответственно, растет предложение им данных для этих исследований. Центральный банк проводит много исследований, растет спрос на проекты со стороны Счетной палаты, которая предоставляет для этого имеющиеся у нее административные данные. Росстат в последние годы запустил очень много дополнительных обследований и выкладывает в открытый доступ много микроданных.
Но чем определяется спрос на такие исследования? Желанием понять, насколько обоснована экономическая и социальная политика, насколько эффективно расходуются общественные ресурсы. Для этого нужен спрос со стороны человека, который отвечает за конкретное направление или программу. А он может опасаться, что его уволят, если вдруг выяснится, что программу нужно закрывать. Поэтому у него может не быть никакого интереса проверять, работает программа или нет. И это отдельный вопрос – понять, как сделать так, чтобы чиновники этого не опасались.
Сергей: Я не очень много знаю про олимпиады, но мне кажется, что это должны быть задачи, которые невозможно решить, просто выучив концепции. Даже задачи, которые используют самые базовые концепции, можно составлять так, чтобы приходилось думать и догадываться. В этом и есть смысл олимпиадной задачи: ее должно быть сложно решить вне зависимости от знаний, которые ты получаешь.
Ирина: Я тоже не в контексте олимпиадного движения, но какие-то вопросы по экономике меня удивляли – чтобы ответить на них, нужно знать определения и материал 1-го курса экономического вуза. Понятно, что такого рода задачу составить проще, чем олимпиадную. Но смысл хорошо составленных олимпиадных задач именно в том, чтобы их можно было решить на основе базовых знаний, которые дают не студентам, а школьникам, у которых широкий кругозор, которые умеют строить цепочки выводов, но которые не обязаны читать специализированную литературу. Это очень непросто. Люди, которые составляют олимпиадные вопросы, – это суперкреативные, очень талантливые люди. Я не возьмусь участвовать в составлении олимпиадных задач, у меня креативности не хватает.
