.png)
Хотели как лучше, а получилось как всегда. Это известное высказывание прекрасно описывает известный экономический феномен: попытки сэкономить ресурсы или рабочее время за счет повышения эффективности могут привести к противоположному результату: потреблять и трудиться будем только больше. Об этом парадоксе Джевонса – в статье «GURU.Словаря».
Милана Синегубкина
Представьте себе мир, где все более эффективные технологии позволяют тратить все меньше ресурсов. Новые двигатели потребляют меньше энергии, а умные дома оптимизируют каждый ватт. Выглядит как кратчайший путь к устойчивому будущему и разрешению противоречия между экономическим ростом и заботой об экологии.
Мечта, однако, может обернуться кошмаром. В 1865 г. английский экономист Уильям Стэнли Джевонс обратил внимание на то, что усовершенствования, которые увеличивают эффективность использования угля, ведут к увеличению его потребления. Джевонс объяснил это тем, что чем энергия дешевле, тем больше мы ее потребляем. Высвобождающиеся ресурсы можно направить в другие проекты, они становятся более выгодными, экономика растет, и ей нужно больше угля. На микроэкономическом уровне потребление энергии падает, но на макроуровне растет, вопреки интуиции.
В этом и состоит парадокс Джевонса.
Если повышение энергоэффективности увеличивает общий расход ресурсов, то должно расти и воздействие на природу. Увы, это так, подтвердило исследование Эсры Кочак, Йелиз Сариоз Гёктен и Окяя Уджана, которые проанализировали данные по 11 странам (США, Китай, Бразилия, Германия, Индия, Япония и др.) за три десятилетия с 1992 по 2022 г.
Как избежать этой ловушки? Кочак, Гёктен и Уджан приходят к выводу, что рост энергоэффективности должен сопровождаться государственным регулированием – мерами по снижению спроса. Это могут быть экологические налоги, программы Cap and Trade (установление предельного уровня выбросов парниковых газов с выдачей или продажей компаниям квот на выбросы в рамках этого лимита) или повышение налогов на топливо. Например, введение экологических стандартов приводит к росту стоимости топлива и помогает избежать роста его потребления.
Чтобы большая энергоэффективность не увеличивала общий расход ресурсов, выгоды от ее повышения должны быть «выведены из экономического оборота с помощью налога или иным способом», чтобы они могли быть направлены на инвестиции в восстановление природного капитала, считают экологические экономисты Матис Вакернагель и Уильям Риз. Это будет стимулировать дальнейший технологический прогресс: энергия остается достаточно дорогой, поэтому поддерживается стремление к снижению ее потребления. Так вмешательство государства и совершенствование технологий будут подпитывать друг друга.
Парадокс Джевонса может объяснить, почему технологии, которые должны были помочь нам работать меньше, привели к тому, что многие теперь работают весь день, – граница между рабочим и нерабочим временем стирается. Например, чем меньше времени мы тратим на сбор информации, тем больше ее собираем, обрабатываем и используем для решения все большего числа задач.
От ИИ ждут, что он снизит рабочее время, показал опрос Thomson Reuters. Его участники рассчитывают экономить с помощью ИИ 12 часов в неделю в течение пяти лет. Но если ИИ не заменяет, а дополняет труд, его распространение скорее добавит работы. Недаром экономисты, например Эрик Бриньолфссон из Стэнфордского университета, описывают его эффекты с помощью парадокса Джевонса: когда ИИ делает определенные профессии более эффективными, это может привести к росту спроса на человеческий труд.
Количество рабочих часов выросло с внедрением ИИ, а время досуга сократилось, показало исследование Вэй Цзян, Парка Джунена, Рэйчел Сяо и Шэня Чжана. При этом количество досуга за экраном – так называемого пассивного потребления – не изменилось. Это свидетельствует о переходе к более изолированному и сидячему образу жизни. Получается, что внедрение ИИ приводит к росту эффективности работников и увеличению их вознаграждения, но не обязательно улучшает качество их жизни.
Сократит или удлинит ИИ рабочий день и как сильно, зависит от того, как компании внедряют технологию и какие меры принимают регуляторы в ответ на изменения, которые приносит ИИ (ограничения продолжительности рабочего дня, обязательные надбавки за переработку и пр.). Сам же он по своей сути не является ни освобождающим, ни угнетающим, его влияние на продолжительность рабочего дня определяется стимулами и ограничениями рынков труда, товаров и капитала.
Еще один интересный результат исследования – классификация профессий по степени воздействия ИИ. С помощью данных американского исследования использования времени (ATUS) за два десятилетия авторы сопоставили патенты, связанные с ИИ, с описаниями профессий, чтобы оценить влияние ИИ на рабочие места. Затем они провели различие между функциями ИИ: он или дополняет, или заменяет человеческий труд.
Другой важный вопрос, связанный с ИИ, – влияние его использования на окружающую среду. Он способен помочь в решении экологических задач – от развития возобновляемой энергетики до мониторинга выбросов, но в то же время его эксплуатация сопровождается огромным углеродным следом, потреблением воды и других ресурсов. Помимо прямых последствий существуют и косвенные эффекты, которые тоже связаны с парадоксом Джевонса, показало исследование Александры Луччони, Эммы Струбелл и Кейт Кроуфорд: повышение эффективности ИИ может стимулировать рост общего потребления ресурсов через изменение экономических моделей и социальных практик.
Чтобы этого избежать, исследователи предлагают учитывать прямое воздействие внедрения ИИ – от добычи полезных ископаемых для оборудования до выбросов при обучении моделей, а также анализировать, как внедрение ИИ трансформирует экономические структуры и общественные практики, которые могут приводить к увеличению потребления ресурсов.
Экономисты более века смотрели на проблему энергоэффективности глазами Джевонса – до тех пор, пока не грянул нефтяной кризис 1970-х (вообще, развитие подходов экономической науки к проблеме энергоэффективности в основном было связано с глобальными вызовами). В фокусе внимания оказались не только макроэкономические последствия и проблемы истощения ресурсов, но и изучение поведения потребителей.
Почему, например, потребители и бизнес, вопреки логике, отказываются внедрять, казалось бы, выгодные энергосберегающие технологии? Барьеры могут быть разные, например высокая стоимость внедрения энергосберегающей технологии или провалы рынка, связанные с недостатком у потребителей информации. Так, люди могут выбирать обычные лампочки, поскольку энергосберегающие в несколько раз дороже, а выгода неочевидна. Информация об энергосбережении – количество киловатт или класс энергоэффективности – не поможет потребителю быстро оценить, сколько же он сэкономит и когда окупится энергосберегающая лампочка. Тем более что в условиях рынка нельзя предугадать стоимость электроэнергии. Поэтому государство может помочь потребителям сделать оптимальный выбор, регулируя стандарты подачи информации.
Еще одно загадочное явление – разрыв в энергопотреблении, когда реальная экономия энергии в жизни оказывается гораздо ниже, чем предсказывали инженерные расчеты. Чтобы найти причину, ученые прибегли к экспериментам, проверяя, например, как поменяется поведение людей, если оснастить жилье умными счетчиками. Эксперименты показали (1, 2), насколько велика роль поведенческих факторов: люди забывают выключать свет, ленятся разбираться в настройках новой техники и пр.
Таким образом, за полтора века экономика энергоэффективности проделала путь от макроэкономических опасений Джевонса до микроэкономического анализа индивидуальных решений, от технологического детерминизма к признанию роли провалов рынка и, наконец, провалов мышления.
Что почитать и послушать на эту тему
Зеленый парадокс: есть ли он?
Нефть, Tesla или котики – как устроено зеленое финансирование
Что такое асимметрия информации. И почему из-за нее люди и бизнес теряют деньги
