.png)
Когда цены быстро растут, это плохо: россияне испытали это на себе. Но еще хуже — слишком медленный рост цен, тем более их снижение. Почему наша личная инфляция никогда не совпадает с официальной? Почему снизить инфляцию проще, чем увеличить и как центробанки добиваются нужной инфляции? Что общего у Центробанка и тренера сборной? Об этом в новом выпуске подкаста Российской экономической школы «Экономика на слух» рассуждают профессор РЭШ, директор финансового центра СКОЛКОВО-РЭШ Олег Шибанов и главный экономист Альфа-Банка Наталия Орлова. Мы публикуем основные тезисы.
Борис Сафронов
Олег Шибанов: Три основные причины, по которым люди начинают думать, что инфляция высокая, – это изменение курса рубля, стоимости бензина и продовольственных товаров. Когда эти цифры быстро меняются, начинают сильно меняться и инфляционные ожидания.
Кроме того, корзина, по которой Росстат рассчитывает инфляцию, не соответствует потреблению среднего россиянина. Веса, используемые Росстатом, посчитаны по совокупным расходам людей, которые попадают в его репрезентативный опрос. Это означает, что москвич с расходами в 100 000 руб. в месяц будет иметь такой же вес, как пять человек в регионах с расходами по 20 000 руб.
Наталия Орлова: Среднестатистическая корзина инфляции – это некоторая абстракция, о расчете которой идут постоянные дискуссии. Точно такие дискуссии ведутся по поводу других экономических показателей, например ВВП – как правильно его оценивать. Но это не мешает экономической политике, поскольку она проводится исходя из динамики показателей.
На восприятие инфляции влияет и психология. Мы склонны обращать внимание на какое-то исключительное движение цен, которое нас удивляет. Редко, когда мы говорим: «Вот этот товар пять лет не дорожал». А когда что-то дорожает, это привлекает наше внимание.
Олег Шибанов: Изменение цен почти обязано присутствовать в экономике. Более того, инфляция помогает экономике развиваться.
Деловая активность сильно зависит от ожиданий, что завтра цены будут выше, чем сегодня. Потому что если цены перестают расти или начинают снижаться, то людям трудно принять решение о крупных покупках. Низкая инфляция зачастую означает, что в экономике нет прогресса.
Очень хороший пример – Япония. Как себя ведут там молодые люди? Они видят, что цены меняются довольно слабо, они живут с родителями, отказываются от покупки недвижимости, не берут на себя дополнительные финансовые обязательства и расходы. И эта стабильно низкая инфляция, похоже, очень сильно затрудняет развитие деловой активности в Японии.
Нация стабилизировалась и больше не хочет бороться за рост благосостояния. Но хотя японцы решили меньше работать и больше отдыхать, их заработок остается на сравнимом уровне, потому что оплата труда постепенно растет. Позволить себе такую стабилизацию можно, конечно, когда у вас третья экономика мира.
Наталия Орлова: Это зависит от экономического равновесия, в котором находится страна. Мы в равновесие 4%-ной инфляции пришли из состояния очень высокой инфляции. При переходе к инфляционному таргетированию Центробанку было важно поставить ориентир, в который рынок поверит, и который не навредит экономическому росту. Можно добиться и 2%-ной инфляции, но тогда придется экономический рост убить!
Олег Шибанов: Точного числа, какая инфляция для России правильная, конечно, не существует, но есть много доводов, почему оно должно быть существенно меньше 10%.
Центральные банки пытаются нащупать правильный уровень инфляции, но зачастую это не просто их решение – это решение общества. Оно должно выбрать для себя, на какой уровень ориентироваться. И будет правильным переставлять цели в зависимости от того, что думает общество. Потому что общество – главный бенефициар макроэкономической и финансовой стабильности. Именно на людей нужно ориентироваться при принятии решений. Поэтому политики, которые получили от общества мандат, могут предлагать более правильные цели по инфляции, чем центральный банк.
Наш Центральный банк перед пересмотром макрополитики в следующем году постарается поговорить с широким кругом людей, особенно с прессой. Именно пресса – ключевой канал донесения макрополитики до людей.
Олег Шибанов: Метаанализ МВФ показал: переход к таргетированию инфляции снижает уровень инфляции и волатильность экономики. Гораздо легче принимать инвестиционные решения, когда понимаешь, что происходит с инфляцией. То же исследование показало, что после перехода к таргетированию инфляции волатильность, как ни странно, не снижается. Получается, что инфляция проседает, но колебаться все-таки продолжает.
Мы это видим на примере России. Инфляция в 2017 г. была на дне – 2,5%, а к концу этого года будет больше 6%. Это довольно существенные колебания вокруг цели, но если посмотреть на среднюю инфляцию за несколько лет, то получится как раз 4%. Это означает, что наш Центральный банк поставил себе понятную, прозрачную цель и доказал, что способен ее достигать (а вопрос благосостояния и роста гораздо больше в руках правительства).
Центральные банки в принципе не способны быстро «прибивать» инфляцию к цели, поскольку макроэкономическая политика, в том числе изменение ставок, влияет на экономику не сразу, а примерно через 3–6 кварталов. И если центробанкам удается в среднем добиваться необходимого результата, то это большое достижение.
Наталия Орлова: Центральный банк реагирует на отклонение экономики от равновесия. Экономические власти не могут каждый день проводить опросы, что происходит на предприятиях или у потребителей. И именно инфляция сигнализирует о дисбалансе в экономике. Это самый первый, агрегированный сигнал, что нужно внимательно посмотреть на отдельные экономические показатели. Поэтому ориентир по инфляции – очень важная часть экономической политики, без него никуда не деться.
Олег Шибанов: Модели, к сожалению, плохо угадывают будущее, потому что экономика постоянно сталкивается с шоками. Но мне кажется, что фантастический рост сельскохозяйственных цен последних полутора лет уже заканчивается. Перегрев на других рынках, тот же скачок сырьевых цен – временный. Поэтому я все-таки верю, что резко ускорившаяся потребительская инфляция – временное явление и после 2022 г. мы такой высокой инфляции не увидим.
Наталия Орлова: Столь высокой инфляции не было уже очень давно. С того момента, как после мирового финансового кризиса центральные банки начали проводить монетарное смягчение, все ждали инфляции, но она все никак не ускорялась. Поэтому сейчас рациональные ожидания говорят, что высокая инфляция не может так быстро вернуться.
Всплеск инфляции временный, он связан с логистическим кризисом в мире. Но вместе с временными факторами сейчас проявляются и более структурные. Это снижение безработицы. Когда пандемия началась, все очень боялись, что мировая экономика войдет в состояние очень высокой безработицы. Но рынок труда быстро восстанавливается. Это значит, что экономика быстро растет, а свободных трудовых ресурсов у нее уже не так много. И это может создать предпосылки для структурной инфляции, т. е. для роста зарплат. Что уже подтверждается статистикой по США. Все идет к тому, что инфляционный фон может оставаться повышенным – и не только в ближайшие месяцы.
Олег Шибанов: Центральные банки располагают огромными возможностями «прибить» инфляцию, повлиять на деловую активность повышением ставок. Это видно и на примере России. Когда в 2014–2015 гг. ключевая ставка временно стала 17%, мы увидели, что Центральный банк может добить инфляцию ногами и делает это уверенно в любой момент, когда ему это кажется необходимым.
В России произошло важное изменение: у нас многие кредиты бизнесу теперь с плавающими ставками, привязанными к ключевой. Так что снизить инфляцию, при этом убив экономику, Центральный банк может всегда.
А вот повысить инфляцию сложнее. Увеличить деловую активность и «распихать» экономику, чтобы она двигалась, оказалось куда более трудной задачей.
Олег Шибанов: В России высокие инфляционные ожидания населения, но что еще хуже – довольно высокие инфляционные ожидания компаний. А именно их решения будут в первую очередь влиять на изменения цен в магазинах. В других странах стандартный канал влияния – зарплата. В России же совсем другой рынок труда: низкая безработица, но и низкие зарплаты, переток людей из корпоративного сектора в неформальную занятость. На издержки компаний он влияет слабо. Поэтому, если Центральный банк не будет бороться с инфляцией, это закончится тем, что компании поверят в инфляцию 10%, а не 4% и будут делать шаги, которые могут повлиять на инфляцию на многие годы вперед.
Наталия Орлова: Россия недавно перешла к режиму инфляционного таргетирования, еще не сформировалось устойчивое доверие. Это одна из причин, почему наш Центральный банк так быстро реагирует на ускорение инфляции. Другие страны, которые уже 30 лет живут режиме инфляционного таргетирования, конечно, могут подождать полгода.
Наталия Орлова: Санкции меняют равновесие экономического роста. Их последствия влияют скорее на экономический рост, нежели на инфляцию.
Нет большой проблемы в том, что в какой-то год инфляция окажется высокой. Проблемы возникают, когда из года в год инфляция ускоряется или превышает ориентир Центрального банка. Тогда не ясно, как строить прогнозы и, соответственно, инвестировать. Именно поэтому считается, что инфляционное таргетирование положительно влияет на экономический рост. С этой точки зрения идея, что можно отменить контрсанкции и получить дезинфляционный эффект, абсолютно дестабилизирующая для инфляционных ожиданий. Люди видели, что цены растут, подстроились под это равновесие, а тут цены пойдут вниз, и у населения могут сформироваться дезинфляционные ожидания. Низкая инфляция или дефляция – гораздо страшнее, чем инфляция.
Но рост цен всегда имеет социальные последствия. И правительство реагирует на них, вводя ограничения, поскольку в России не выстроена система адресной социальной помощи.
Олег Шибанов: Краткосрочно ограничительные меры могут немного помочь. Но в наших реалиях они лишь приведут к тому, что одни компании потеряют, а другие ничего не получат. Лучше точечно помогать гражданам, которые наиболее сильно страдают от роста цен.
Нужно развивать конкуренцию. Это трудная задача для правительства, потому что у нас экономика крупных компаний. В российском ВВП только 20% приходится на малый и средний бизнес. И нужно понимать, что конкуренция не поможет быстро заякорить инфляцию. А Центральный банк не может ждать 20 лет, когда развитая конкуренция будет ему помогать таргетировать инфляцию.
Олег Шибанов: В некоторых банках ставки депозитов уже подтянулись к инфляции и превосходят ключевую ставку.
Те, кто верит в то, что инфляция будет сильно расти, могут купить облигации Минфина, защищенные от инфляции (ОФЗ-ин). Это не инвестиционная рекомендация.
Тем, кто верит в краткосрочность инфляции, нет смысла дергаться и менять свою инвестиционную философию.
