.png)
Что общего между финансовой пирамидой, дефолтом России 1998 г. и мировым финансовым кризисом? Защищает ли хорошее образование от мошенников? Почему каждый из нас может оказаться участником пирамиды и как за пару лет их число в России выросло в разы? С рассказа о финансовых пирамидах или о схемах Понци GURU начинает новую рубрику – «Финансовый словарь».
Иван Кузьмин, Филипп Стеркин
Представьте, что вам предложили распределить определенную сумму между сейфом, банком, фондовым рынком и финансовой пирамидой. Что вы выберете? Такой эксперимент проводил среди студентов Александр Маккензи из новозеландского Университета Кентербери. Результаты поразили его самого: хотя участниками эксперимента были образованные и финансово грамотные люди, половина из них была готова отдать деньги пирамиде. Такие инвестиции они считали не более рискованными, чем на фондовом рынке. Более того, чем больше они вкладывали в пирамиду, тем охотнее были готовы рекомендовать это другим. Ни интеллект, ни способность оценить доходы, ни пол не определяют склонность инвестировать в финансовую пирамиду, пришел к выводу Маккензи.
Человек эволюционно бессилен против пирамид, «это оружие массового уничтожения», пишут проректор РЭШ Максим Буев и финансист Кирилл Ильинский в книге «В зеркале супермоделей». Среди строителей знаменитых пирамид можно найти и финансового гения XVIII в., и банального мошенника, и российское правительство, и одного из самых уважаемых финансистов на Уолл-стрит.
Наверняка среди ваших близких или знакомых есть люди, потерявшие деньги на МММ, «Хопер-инвесте» или «Властилине» – легендарных пирамидах 1990-х. Они могли быть устроены по-разному, но принцип един: на вершине пирамиды организаторы, под ними первые немногочисленные вкладчики, которые получают деньги за счет следующих инвесторов, под ними еще один слой вкладчиков – и так пирамида по мере роста все больше расширяется к основанию.
Сама она не зарабатывает, не инвестирует полученные деньги (во всяком случае, в сопоставимой с обязательствами сумме), и единственный способ расплатиться – привлечь новые деньги. Чем больше пирамида разрастается, тем сложнее становится рассчитываться с вкладчиками, и в какой-то момент она как бы переворачивается и рушится. Подавляющее большинство вкладчиков, располагающихся на нижних «этажах», теряют деньги.
Крах пирамиды неизбежен из-за того, что она должна постоянно расти, пишет Маккензи, но увеличиваться бесконечно она не может – просто потому, что численность людей ограничена. Собственно, поэтому, объясняет он, пирамида незаконна: она обречена на обман инвесторов, с которыми рано или поздно не сможет расплатиться.
Финансовые пирамиды часто называют схемой Понци (о самом Чарльзе Понци см. ниже), и нередко эти термины используются в качестве синонимов. Однако многие исследователи при всей схожести этих схем видят между ними некоторую разницу. В схеме Понци инвестор лишь вкладывает деньги и ждет, когда они к нему вернутся с прибылью. Особенность же пирамид, по мнению исследователей, в том, что участников мотивируют вовлекать в схему новых вкладчиков – родственников, друзей, знакомых и т. д. То есть в этих пирамидах работает механика multilevel marketing (многоуровневый, или сетевой, маркетинг). Из-за этого MLM-компании типа Amway или Herbalife часто называют финансовыми пирамидами, хотя это неверно: они все же продают реальные товары, т. е. зарабатывают деньги для своих инвесторов.
«Обе системы (пирамиды и схему Понци. – Ред.) можно найти практически во всех странах», – пишут индонезийские экономисты в работе «Почему люди оказываются в ловушке Понци и финансовых пирамид?». Их обрушение может иметь катастрофические последствия для страны. Так, в 1990-е крах пирамид в Албании привел к массовым беспорядкам, в ходе которых погибло около 2000 человек, страна была на грани гражданской войны, а закончился конфликт сменой власти.
Пирамиды – не всегда что-то криминальное. И это еще одно объяснение, почему люди отдают им деньги. Например, покупая государственные облигации, вы вряд ли можете представить, что участвуете в схеме Понци. А между тем такое было в современной российской истории. «Пирамида ГКО (государственные краткосрочные облигации. – Ред.) в 1993–1998 гг. в России криминальной не была – государство занимало все больше и больше, чтобы расплатиться с уже существующими долгами, – пишут Буев и Ильинский. – Это где-то сродни агрессивному построению бизнеса, когда на кредитные (часто товарно-кредитные) средства выстраиваются продажи с надеждой продать бизнес с мегапродажами до того, как все рухнет».
Элементы финансирования по схеме Понци можно обнаружить на самых разных рынках, и достигать оно может колоссальных размеров. Примером Эрик Тимойн, профессор Lewis & Clark College, называет ситуацию в жилищном секторе США в 2004–2007 гг., которая спровоцировала мировой финансовый кризис (ему способствовало множество факторов, в том числе политика ФРС). Люди закладывали свои дома, увеличивая задолженность, для покупки новых домов. Спрос на них рос, с ним росли рынок и стоимость залогового обеспечения для новых кредитов, описывает этот механизм Тимойн.
Большее обеспечение только подливает масла в огонь, считает он, так как рост стоимости залога стимулирует людей участвовать в финансировании Понци и брать кредиты, обеспеченные лишь их имуществом, а не стабильными денежными потоками. Секьюритизация ипотечных кредитов превратилась в колоссальную пирамиду.
Из-за того что схема Понци, по сути, была «прикрыта» залогом, регулятор не смог ее разглядеть. Тимойн цитирует председателя ФРС Алана Гринспена, который не считал рост ипотечных долгов проблемой, поскольку цены на жилье, т. е. капитал заемщиков, тоже растут. «Доступность обеспечения не должна оправдывать увеличение кредитования – финансовые пирамиды могут очень быстро уничтожить любой буфер», – предупреждает Тимойн. «По сути, любая схема, рост которой банально увеличивается за счет роста финансового рычага, – это пирамида. Новые долги идут на выплату старых», – резюмирует Буев.
Как и пузырь на фондовом рынке, обнаружить пирамиду часто удается, лишь когда она начинает рушиться. Данные об операциях рефинансирования, уровнях долга и других переменных, как правило, будут отражать развитие финансовых пирамид с задержкой, пишет Тимойн.
Выявить финансовую пирамиду до ее краха часто бывает довольно сложно еще и потому, что начинаться она может как обычный бизнес. «Часто они появляются как попытка исправить положение, сложившееся после неверного или чрезмерного использования разумной модели при получении дохода», – пишут Буев и Ильинский. Та же МММ бОльшую часть своей «жизни» не была пирамидой, а занималась торговлей и финансами.
Да и основатели пирамид могут быть весьма и даже очень респектабельными людьми, как, например, Бернард Мейдофф: сооснователь NASDAQ и один из самых влиятельных людей на Уолл-стрит создал крупнейшую в истории пирамиду размером почти $17,5 млрд. Среди его клиентов были очень состоятельные люди, и только кризис 2008 г. привел к краху пирамиды Мейдоффа.
В новейшей истории России тоже есть такой пример: инвесткомпания QBF оказалась пирамидой, шести топ-менеджерам предъявили обвинения в мошенничестве в особо крупном размере и создании организованной преступной группы. Это при том, что компания работала с лицензией Центробанка, а ведущие деловые СМИ публиковали комментарии ее экспертов по разным экономическим темам.
Что способствует успеху пирамид и толкает людей вкладывать в очередные схемы очередного Понци?
Некоторые экономисты объясняли это информационной асимметрией (одна сторона сделки не знает того, что знает другая). Другие экономисты более склонны объяснять это иррациональностью и когнитивными искажениями.
Нобелевский лауреат по экономикеРоберт Шиллер обратил внимание, что первоначальная реакция людей на очередную финансовую пирамиду, как правило, сдержанная. Но успех первых вкладчиков вызывает ажиотаж, а возможность заработать кажется все более правдоподобной и заманчивой. Шиллер сравнивает это с пузырями на фондовом рынке, где энтузиазм инвесторов и вера в некую историю «новой эры» усиливаются по мере того, как рынок показывает высокую доходность. Если на бирже миллионы людей уверены, что успеют вовремя зафиксировать прибыль, то почему это же не может работать и с пирамидами? Это естественные усилители пирамиды Понци, объясняет Шиллер в книге «Иррациональный оптимизм»: «Инвесторы, чье доверие и ожидания основаны на прошлых примерах роста, все больше разгоняют спекулятивные цены и таким образом соблазняют инвесторов заниматься тем же самым. Все это повторяется снова и снова».
Страх и жадность движут инвесторами, пишет канадский экономист, специалист по поведенческим финансам Херш Шефрин. Когнитивные искажения загоняют наш мозг в ловушку и мешают противостоять искушению заработать на пирамиде, перечисляют индонезийские исследователи:
– предвзятость оптимизма («мне повезет»);
– предвзятость подтверждения («почему мне повезет», подробнее об этом см. в нашем словаре);
– предвзятость репрезентативности («мне или знакомым уже везло с деньгами»);
– эффект фрейминга (махинаторы обрамляют информацию о пирамиде положительными сообщениями).
Например, жертвы финансовой пирамиды Мейдоффа представляют собой пример ошибки репрезентативности. Они видели, что его фонды годами пусть ненамного, но обыгрывают рынок и масса людей заработала с его помощью. Так знание о результате в прошлом создает ложное представление о схожем результате в будущем.
Также, показывают исследования, чрезмерная самоуверенность побуждает людей рисковать. Это может объяснить, почему люди отдают деньги пирамидам, хотя осознают шансы лишиться их.
Профессор ВШЭ Сергей Вагин полагает, что более 50% участников таких схем сознательно несут деньги в пирамиды, рассчитывая успеть заработать до того, как пирамида рухнет. Это объясняет, в частности, успех поздних начинаний Сергея Мавроди. После краха МММ и тюремного срока за мошенничество ему удалось запустить несколько пирамид, в том числе под тем же брендом – МММ-2011. Он даже не скрывал, что схема та же, что и в 1990-е, все равно люди несли ему деньги.
Финансовые пирамиды привлекательны и для тех, кто ищет риск, и для тех, кто избегает его, замечает Маккензи. Например, женщины, обычно более консервативные в инвестициях, столь же уязвимы перед пирамидами, сколь и мужчины.
Все дело в нашей природе, биохимии, пишут Буев и Ильинский. Назойливая реклама создает ощущение контроля (ведь человек уже много раз видел ее), убивает страх, отключается «красная кнопка» и «мозг реагирует на размер выигрыша», предчувствуя победу и качая дофамин, объясняют они: «И у вас появляется мания. И люди перестают спать. Они продают квартиры и несут деньги. И эта мания устроена так же, как любая другая мания».
Россия переживает новый расцвет финансовых пирамид, если судить по статистике Центробанка. В 2020 г. регулятор выявил 222 такие схемы, годом позже – уже 871, т. е. почти в 4 раза больше. А за первое полугодие 2022 г. их число выросло в 6,5 раза в годовом сопоставлении. Это объясняется тем, что на фоне экономических сложностей из-за пандемии и событий 2022 г. мошенники активизировались. Но и Центробанк усилил противодействие им и стал выявлять больше проектов с признаками пирамид.
Сейчас крупные пирамиды дробятся на более мелкие, почти 80% пирамид действуют онлайн, сообщал ЦБ. Поэтому Центробанк стал действовать на опережение: регулятор ведет специальный реестр, куда заносит информацию о компаниях, в которых увидел признаки финансовой пирамиды, блокирует их сайты. ЦБ уже ограничил доступ более чем к 3000 сайтов, говорил директор департамента противодействия недобросовестным практикам Банка России Валерий Лях: «Убивать пирамиды надо, пока они еще «чайники», а не пока превратились в паровозы».
Новые схемы отличаются технологичностью – точнее, они привлекают жертв, маскируясь под продукты финтеха (NFT, ICO, смарт-контракты, криптовалютные и блокчейн-стартапы и т. д.), рассказывает Вагин. Яркий пример – казанская компания Finiko. В 2019–2020 гг. она собрала с россиян около 7 млрд руб. Организаторы гарантировали доход до 25% в месяц. Чтобы поучаствовать, нужно было купить за биткойн или токен Tether внутреннюю валюту компании – цифроны, курс которых определяла сама компания.
Под криптопроекты мимикрируют пирамиды по всему миру. Так, индийско-американский проект BitConnect в 2016 г. собрал более $1 млрд под предлогом создания p2p-криптовалюты, а китайский Plus Token (2020–2022 гг.) – более $3 млрд, скрываясь за ширмой стартапа по мгновенной конвертации юаней в альткойны. В последние годы бум криптопирамид фиксируют в Африке.
С начала пандемии схему Понци все чаще переупаковывают в формат интернет-игр, когда людям предлагают за реальную валюту купить виртуальные предметы и потом перепродать их дороже. Другой вариант – человека в игре просят прислать некую сумму и дождаться, когда еще восемь человек сделают это. Тогда тот, кто стоит на ступень выше, получит все эти деньги, а вся восьмерка поднимется на его место в ожидании уже своего куша за счет новичков.
Схема Понци получила название по имени легендарного Чарльза Понци. Этот итальянец, приехавший в США с парой долларов в кармане, сумел собрать за несколько месяцев 1920 г. баснословную по тем временам сумму – $20 млн. Его фирма предлагала заработать на арбитраже – перепродаже ответных купонов, использовавшихся в международной почтовой связи: покупать их дешево в Европе и продавать дороже в Америке. На самом деле никаких сделок не было. Пирамида рухнула через год. Понци получил пять лет тюрьмы и вошел в историю, хотя его точно нельзя назвать изобретателем финансовых пирамид.
Скорее эти лавры могли бы достаться куда более яркой личности – Джону Ло. Этот шотландский экономист и финансист, по сути, министр финансов Франции (а еще картежник, дуэлянт, знаменитость, которую звал на службу Петр I), в XVIII в. обанкротил большую часть Франции. Отнюдь не мошенник, он считал, что чем больше денег (а лучшими он считал бумажные деньги), тем активнее будет торговля, выше занятость и благосостояние нации. Денежную систему он сравнивал с кровеносной системой человека, а государству отводил роль регулятора, который должен устранять дисбалансы в экономике. Свою теорию, изложенную в трактате «Деньги и торговля, предложение о снабжении нации монетой», он проверил делом.
Ло основал во Франции Banque générale, позже ставший королевским Banque royale. Банк выпускал бумажные деньги, которые можно было обменять на металлические, а капитал его на 3/4 состоял из госбумаг. Поначалу эмиссия и правда привела к росту торговли и налоговых поступлений. Дальше ситуация развивалась по учебнику экономики: денежная масса росла, инфляция начала ускоряться, бумажные деньги обесценивались, менять их на металлические банк уже не мог и был ликвидирован.
Но банк был не единственным предприятием Ло – он также взял в управление компанию по развитию французских колоний на берегах Миссисипи. Ло привлекал деньги французов на торговые экспедиции в Америку, при этом ажиотажный спрос на акции компании был подпитан эмиссией бумажных денег. Но поскольку ее доходы были невелики, Ло просто перераспределял денежные потоки так, чтобы имитировать прибыльный бизнес (собранные деньги он вкладывал в госдолг) и выплачивать дивиденды. Когда же люди начали избавляться от акций компании, то полученные бумажные деньги они несли в банк, чтобы обменять на металлические. Дутое предприятие лопнуло, толпы вкладчиков разорились. После краха банка и предприятий Ло Франция осталась без процветания, но с инфляцией – и долго приходила в себя.
