.png)
Новые технологии позволяют устранить многие неэффективности, с которыми не справляется рынок, но платой за это является избыточная концентрация власти. Профессор Антверпенского университета и выпускник РЭШ Константин Егоров* рассказал, как это может привести к «большому бада-буму».
В последнее время появляется все больше страшилок. Нас пугают переходом экономики на военные рельсы – власти это отрицают. Зато они заговорили о «новой плановой экономике», связывая это с таким прогрессивным явлением, как цифровые платформы. Есть ли у этого (представим себе возвращение России к советскому госплану) объективные причины?
Если очень коротко, то один из официальных аргументов за плановую экономику таков: будущее за цифровыми платформами, а они уже во многом ведут себя, как госплан. Поэтому вне зависимости от того, будет государство их сильно регулировать или нет, плановая экономика в той или иной форме неизбежна. Примерно так и есть, пусть и со многими оговорками.
Конечно, предсказывать будущее – заведомо безнадежная затея. Достаточно посмотреть любой фантастический фильм из недавнего прошлого, чтобы увидеть, насколько сильно наш сегодняшний быт уже в чем-то превосходит даже самые смелые надежды на далекое будущее. Например, в «Пятом элементе» роскошные блюда появляются буквально из ничего за секунды, но вот даже через 200 лет разговаривать приходится по большим и неуклюжим телефонам из 1990-х. Академик Андрей Сахаров в 1974 г. попытался представить, каким может быть «Мир через полвека» (так называлась его статья): многое сбылось (например, интернет), но многое (компьютер в кармане у каждого из нас) он вообразить не мог.
Сейчас можно лишь пытаться угадать, куда ведут уже существующие тренды, признавая, что в любой момент все может кардинально поменяться.
Тренды же последних десятилетий действительно увеличивают потенциальные плюсы от плановой экономики, одновременно снижая ее потенциальные минусы. Плановая экономика прошлого оказалась в целом неэффективна, но местами была способна устранять препятствия для развития экономики.
Например, перед Первой мировой войной Россия не смогла провести достаточно обширную индустриализацию, чтобы выйти в мировые лидеры. Главной причиной было то, что слишком мало людей переходило из очень непроизводительного сельского хозяйства в быстро растущую промышленность. Такая низкая мобильность, скорее всего, была вызвана монополизированностью и недостатком конкуренции в промышленном секторе.
Административное управление экономикой, т. е. госплан, смогло решить эту проблему. Конкуренции он, конечно, не создал, но перевел огромное количество советских людей из крестьян в рабочие. Зачастую это происходило насильственно, как и многое в СССР, и имело негативные последствия, но в итоге это препятствие для индустриализации было устранено, что сыграло ключевую роль в развитии советской экономики.
Похожую роль, только без принуждения, взяли на себя сегодняшние платформы, например агрегаторы такси вроде «Яндекс Go» или Uber. Выгоды от таких агрегаторов очевидны – достаточно оказаться в стране без них. Их работа вполне сравнима с плановой экономикой. До них рынок индивидуальных таксистов сдерживался другой классической неэффективностью, источник которой экономисты называют экстерналией. Это ситуация, когда экономическое действие одного человека влияет на других и такое влияние не учтено в цене этого действия. Простые примеры экстерналий – это курение или загрязнение окружающей среды. В полностью рыночной экономике без какого-либо регулирования у многих курящих нет экономических стимулов ограничивать вред, который они наносят окружающим. Производители табака тоже будут устанавливать цены на сигареты, думая не об этом вреде, а о своих прибылях. Государство может уменьшить избыточный вред легким окружающих более высокими акцизами на табак и прямым регулированием вроде запрета на курение в общественных местах.
Похожая проблема существует и на рынках такси без агрегаторов. Как только один таксист принимает заказ, он лишает другого таксиста возможности принять его. Проблема здесь в том, что, когда таксист решает принять довольно далекий от него заказ, ему все равно, есть ли там сейчас другой таксист. Если он там есть, то, с точки зрения всего общества, получается двойная неэффективность: первый таксист проделывает лишний путь до своего заказа, а второму таксисту теперь придется ехать дальше до следующего клиента.
Проблему можно решить, когда некто пытается сэкономить общие затраты, зная при этом положение всех клиентов и всех таксистов, – именно эту задачу берут на себя агрегаторы. Тогда они выступают как бы в роли государства, устраняющего неэффективность: внутри своей платформы они либо мотивируют таксистов на более «правильные» заказы лучшими ценами, либо вообще не предлагают им совсем «неэффективные» заказы.
Как показал опыт последних десятилетий, выгоды от устранения даже одной этой, казалось бы, не очень важной экстерналии оказались колоссальны, ведь благодаря агрегаторам рынок такси очень сильно вырос. Но общество выиграло еще больше. Согласно одному исследованию, выгоды американских потребителей от наличия Uber более чем в 6 раз превышают общую выручку этой компании. Другими словами, исчезновение Uber было бы эквивалентно потере потребителями $18 млн каждый день. От наличия агрегатора выигрывают и таксисты, зарабатывающие больше от большего числа заказов (пусть и меньше с каждого из них), и сама платформа, получающая завидные прибыли.
Главное, что помогло справиться с этой экстерналией, – это новые технологии, позволяющие в режиме реального времени отслеживать положение всех участников рынка и обрабатывать эти данные, решая оптимальную транспортную задачу. Эти технологии принесли нам колоссальный выигрыш, но они же несут в себе и очень существенную угрозу. Корень зла здесь в том, что для устранения экстерналии кому-то приходится сконцентрировать в своих руках очень много власти, будь то государство или частная платформа.
Советское руководство, получившее власть перемещать десятки миллионов человек между секторами экономики, увы, не ограничилось устранением экономических неэффективностей. Точно так же сегодняшние платформы сосредоточили в своих руках власть, злоупотребление которой может дорого обойтись. Уже вскрылось, что Amazon рутинно отключал издателей и авторов книг от своей платформы с целью вымогательства более выгодных для себя условий. А Илон Маск угрожал прекращением доступа к собственным платформам не только иностранным правительствам, но даже своему.
Это одна из главных причин, почему правительства большинства стран сейчас обеспокоены необходимостью хоть как-то регулировать платформы, и Россия здесь не исключение. Вне зависимости от того, окажутся наши данные в частных руках или в государственных, само наличие подобных платформ уже будет означать опасно большую власть над нами. К сожалению, для устранения так называемых провалов рынка часто требуется не «невидимая» рука, а «сильная» или скорее «единственная» рука, что открывает перед ней большие возможности для произвола. Мало кому нравится то, что из этого получается, если не сдерживать ее с помощью разных систем сдержек и противовесов, включая гражданское общество.
Это та же самая проблема, с которой сталкиваются все страны при устранении других провалов рынка. Например, со своими типично неэффективными и контролируемыми государством железными дорогами, которые все же обходятся обществу дешевле, чем дублирование одних и тех же путей разными частными компаниями.
Текущий тренд здесь скорее заключается в том, что с появлением новых технологий мы получаем доступ к устранению большего количества провалов рынка. А значит, растет доля так или иначе зарегулированной экономики, где есть значительный потенциал для злоупотребления властью.
Другой хороший пример, который многие ожидают увидеть в будущем, – это замена личных автомобилей на общественные беспилотные для устранения трех других неэффективностей. Во-первых, каждый припаркованный автомобиль простаивает без дела. Если бы мы начали использовать автомобили так же, как самолеты, т. е. с минимальным временем простоя, то для обслуживания того же количества поездок, что и сейчас, понадобилось бы в разы меньше автомобилей. Во-вторых, припаркованный автомобиль занимает драгоценное место. Если бы машины большую часть времени проводили в движении, то мы могли бы заменить большинство парковок на парки. Наконец, с единой системой всех беспилотных автомобилей отпала бы потребность в светофорах, которые помимо прямой остановки трафика также косвенно вызывают многие пробки. Единый центр управления автомобилями мог бы так просчитывать скорости разных машин, что они могли бы проезжать перекрестки без необходимости полной остановки, одновременно во всех направлениях.
Но решение всех этих проблем обернется не только колоссальным увеличением эффективности нашего общества, но и заметным снижением наших свобод. Ведь тогда у нас просто не останется альтернатив такой единой системе транспорта, что создаст очень опасные соблазны для того, кто будет ее контролировать.
Таким образом, у государства и/или платформ появляется все больше способов контролировать нас. Многие испытали это на себе в начале 2022 г., когда россиян отключили от большого количества услуг, включая платежные, банковские, транспортные, даже Sony PlayStation прекратила доступ россиян к своей платформе. Если из нашего общества полностью исчезнут наличные деньги, то обходить подобные «санкции» станет на порядок сложнее, не говоря о возможности отключения от всех платежей в принципе.
Такой антиутопический взгляд на будущее также играет на руку плановой экономике, ведь возможность более полного контроля в теории компенсирует один из главных недостатков позднего СССР – отсутствие стимулов. Согласно популярному в то время анекдоту, «они притворялись, что платят нам, а мы притворялись, что работаем». С таким уровнем контроля притворяться станет гораздо сложнее.
Чем легче единому центру принятия решений проконтролировать их исполнение на местах, тем более успешным и жизнеспособным он становится. До России иногда доходят слухи о китайском социальном рейтинге, который, слава богу, еще не заработал в полную силу. Но из уже работающего и пугающего многие слышали про систему камер в Москве. Не меньше может ошеломить и тот факт, что при вывозе мусора каждый контейнер сейчас фотографируется дважды, до и после. Чем больше будет подобных технологий тотального контроля в наших профессиях, тем более успешной станет следующая версия Советского Союза.
Конечно, это далеко не единственный сценарий будущего. Одна интерпретация «Пятого элемента» заключается в том, что сложно предугадать будущее, но и она не единственная. В частности, можно заметить, что в этом далеком будущем абсолютное зло, стремящееся уничтожить мир, находит общий язык именно с крупным бизнесом, а не с государством. Возможно, именно из-за этого главный герой фильма, таксист, работает «по старинке», без агрегатора. Так что вдруг это все же правильно предсказанное будущее, где издержки от возможности злоупотребления властью агрегатором такси оказались больше, чем потеря $18 млн в день, и поэтому мы решили откатиться к предыдущей версии с независимым частным такси. А от удобных смартфонов мы решили откатиться назад к неуклюжим «трубкам», лишь бы не пришлось фотографировать и отсылать в центр результаты нашего труда каждые 5 минут. Недаром одной из самых заметных бытовых проблем внутри «Пятого элемента» была забастовка мусорщиков, которых, видимо, сложно заставить работать без постоянного контроля. Эффективность – это очень важно, но все-таки не любой ценой.
*Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
