Как повысить производительность здоровья

Врачи любят шутить: кто сказал, что здоровье не купишь ни за какие деньги? В этом они похожи на экономистов. О том, что за фактор производства – здоровье и как оно влияет на наши экономические решения, рассказывает Мария Плахтиева, аспирантка Университета Манчестера и выпускница РЭШ.

Не нужно проводить большие исследования, чтобы прийти к выводу: здоровье – один из самых ключевых факторов, влияющих на наше поведение и выбор, в том числе на экономические решения, будь то инвестиции, сбережения, или работа. Ухудшение здоровья снижает производительность и наоборот – это справедливо не только для отдельных людей, но и для стран в целом. В частности, нобелевские лауреаты 2024 г. Дарон Аджемоглу и Саймон Джонсон показали в 2007 г., что улучшение здоровья нации, увеличивая продолжительность жизни, способствует ускорению роста экономики. Правда, поскольку сопоставимыми темпами растет и население, то ВВП на душу не увеличивается. Кроме того, чем здоровее нация, тем меньше неравенство доходов в стране.

Получается, что здоровье – это один из факторов производства наряду с оборудованием, ресурсами или знаниями, и у него тоже есть производительность, которую можно повышать. Еще в 1972 г. Майкл Гроссман предложил модель, в которой состояние здоровья рассматривается как результат инвестиций и потребления. Иными словами, здоровье, вопреки расхожему выражению, можно купить и накапливать. Причем в отличие от капитала физического, например оборудования, отдача от здоровья не убывает. Модель Гроссмана показывает, что более здоровые люди живут дольше, а значит, могут больше инвестировать в здоровье. Люди с высоким доходом тоже больше инвестируют в здоровье, так как у них выше отдача от этих инвестиций.

Но стремление инвестировать в здоровье имеет свои ограничения – и не только финансовые. С возрастом желание инвестировать в здоровье падает, так как ожидаемая продолжительность жизни уменьшается: чем человек старше, тем он больше тратит ресурсов на поддержание здоровья, но не его накопление.

Нужно признать, что эти изменения предпочтений недооценены в большинстве теоретических моделей жизненного цикла (т. е. показывающих, как мы распоряжаемся доходом на протяжении всей жизни). В них предпочтения заданы раз и навсегда и не меняются с возрастом. То есть мы одинаково готовы рисковать, одинаково ценим будущее и настоящее хоть в 20, хоть в 40, хоть в 60 лет. То же можно сказать и о здоровье: в этих моделях здоровый или больной человек будет одинаково распоряжаться доходом – сберегать, тратить и инвестировать. Такой вывод может показаться противоречащим реальности, и в отличие от теоретических моделей эмпирические исследования действительно показывают более правдоподобные результаты: наши предпочтения столь же изменчивы, как и наша жизнь, и зависят от состояния здоровья.

Измерить эту зависимость непросто – ведь здоровье меняется постепенно под влиянием самых разных обстоятельств. Задача же экономистов – выделить воздействие каждого фактора. Например, Эми Финкельштейн и соавторы изучили влияние состояния здоровья на то, какое удовольствие человек получает от потребления (на его предельную полезность на языке экономистов). Авторы используют данные исследования Health and Retirement Study, фокусируясь на пожилых и людях предпенсионного возраста. Исследование выявило, что с ухудшением здоровья людей все меньше волнует, сколько и на что они тратят. Чем хуже самочувствие, тем меньше удовольствия приносит потребление. Исследование показало, что, когда у человека появляется больше хронических болезней, полезность его трат снижается на 10–25%.

На наши экономические решения влияет не только состояние здоровья, но и то, сколько мы рассчитываем прожить. Исходя из этого, мы принимаем решения о сбережениях и выходе на пенсию. Люди с плохим здоровьем уходят на пенсию раньше, а чем дольше рассчитывают прожить, тем больше стремятся отложить денег. Однако на наши решения влияет не только ожидаемая продолжительность жизни: еще в 1960-х Менахем Яари предложил модель, которая учитывает то, что мы не просто смертны, а внезапно смертны. Она показывает, что неопределенность продолжительности жизни тоже влияет на потребление, сбережения и страхование. Например, без страхования и при неопределенности жизни люди ведут себя более консервативно – потребляют меньше, а сберегают больше. А если страхование доступно и актуарно справедливо (стоимость страхового полиса соответствует ожидаемым выплатам по нему), то потребитель будет вести себя, словно никакой неопределенности нет, т. е. потреблять более равномерно и сберегать меньше.

Печальное подспорье в изучении того, как состояние здоровья влияет на экономическое поведение, – шоки, т. е. внезапные тяжелые болезни, такие как рак или инсульт. Как, например, меняются привычки людей, переживших такое потрясение? Ответ, который напрашивается, – люди должны начать больше заботиться о здоровье и отказываться от вредных привычек. Работа Петры Баджи и Аники Биро приводит к другим неутешительным выводам. Люди адаптируются к серьезным заболеваниям. Например, после инсульта не начинают курить существенно меньше, а после диагностики рака или сердечного приступа сначала бросают, но примерно через два года снова начинают курить, т. е. возвращаются к привычному образу жизни. Быть может, это связано с тем, что чем дальше уходит в прошлое произошедшее несчастье, тем менее свежи воспоминания о нем и тем менее вероятным кажется его повторение.

Обычно экономисты изучают влияние тяжелой болезни на индивидуальные предпочтения, проверяя, как изменилось отношение людей к риску. Анализ по 14 европейским странам показал, что ухудшение здоровья, выход на пенсию, а также потеря супруга или супруги сильнее всего меняют отношение к риску. Пожилые люди, пережившие серьезные проблемы со здоровьем, становятся менее склонны к риску.

То, как изменится экономическое поведение, зависит и от психологических черт человека, показала работа Найджела Райса и Сильваны Робон. Они проверили, как серьезные проблемы со здоровьем, такие как рак и инсульт, влияют на отношение к финансовому риску, участие в фондовом рынке и долю рискованных активов в портфелях различных домохозяйств. Авторы выделяют пять личностных черт: нейротизм, экстраверсия, открытость, добросовестность и доброжелательность. Они пришли к выводу, что люди, которым свойственна высокая степень нейротизма или открытости к новому опыту, становятся менее склонны к риску после резкого ухудшения здоровья. Экстраверты, напротив, начинают больше рисковать. 

А как шоковые события, связанные со здоровьем, влияют на общество? Недавно все человечество пережило такой шок – пандемию ковида. Для того чтобы делать долгосрочные выводы, прошло еще слишком мало времени, но мы можем обратиться к опыту прошлых эпидемий. Например, исследование Хорхе Агуэро и Тринидад Белече, изучивших влияние пандемии H1N1 2009 г. в Мексике, демонстрирует, что такие шоки могут служить «естественными толчками», побуждая людей к принятию простых профилактических мер, которые могут привести к значительным и устойчивым улучшениям в состоянии здоровья населения. Жители Мексики стали больше заботиться о гигиене, чаще искали в Google «антисептик для рук» во время пиков пандемии, стали лучше разбираться в пользе профилактических мер. И хотя через несколько месяцев после пика эпидемии количество таких запросов в интернете снизилось, в среднем интерес к средствам санитарии после 2009 г. остается выше, чем до эпидемии.

Колонка подготовлена на основе выпуска «Экономики на слух».