.png)
Люди начинают больше тратить, не только когда становятся богаче, но и когда им кажется, что они стали богаче. Эта иллюзия богатства может возникать из ниоткуда и так же моментально исчезать, что оборачивается проблемами для реальной экономики. Бывший министр экономики Аргентины Мартин Гусман и нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц в колонке на сайте Центра исследований экономической политики (CEPR) рассказывают о своей теории псевдобогатства. GURU публикует пересказ этой статьи.
В классических макроэкономических моделях колебания потребления объясняются изменением фундаментальных показателей, например технологий, производительности, обеспеченности ресурсами или внешними шоками. Но в реальном мире мы часто наблюдаем резкие изменения совокупных расходов, даже когда эти показатели остаются стабильными. Почему это происходит, если основные физические параметры экономики – человеческий капитал, инфраструктура и природные ресурсы – остались прежними?
Актуальность этого вопроса возрастает в цифровую эпоху, когда в мире ведутся острые дискуссии о роли коллективных действий. В современном обществе появляются все новые формы псевдобогатства – от криптовалют и мемкойнов до онлайн-казино, которые все меньше связаны с производственными активами. Эти инструменты и формируемые ими рынки порождают у людей устойчивое представление о ценности, даже если она не имеет никакого отношения к производственному потенциалу экономики. Как нам относиться к экономической и социальной ценности этих форм «богатства»? И что происходит, когда эта ценность исчезает так же быстро, как появляется?
Наша теория псевдобогатства предлагает новое объяснение этим явлениям. Это не богатство в традиционном смысле – подкрепленное материальными или производственными активами, – а скорее ощущение богатства, которое возникает при наличии различий в ожиданиях. А они всегда появляются в обстоятельствах, когда есть отклонения в распространении или доступности информации (примеров этого достаточно много).
Рассмотрим двух людей с разными представлениями о будущем, которые готовы сделать ставку на редкое событие, или, другими словами, на изменение цены актива. Основываясь на своих убеждениях, один ожидает ее роста, другой – падения. Оба ожидают, что их ставка на рынке принесет им выгоду, т. е. каждый верит, что выиграет. Эту иллюзию богатства, создаваемую, например, фондовым рынком, который позволяет торговать на основе различных убеждений, мы и назвали псевдобогатством. Это разница между совокупной суммой чистого богатства, которым, по собственному мнению, обладает человек, и фактическим экономическим богатством. Оно основано не на создании новых производственных мощностей, а на ожидаемой прибыли от, например, ставки на изменение цены актива. Псевдобогатство может увеличиваться или уменьшаться без какого-либо изменения ресурсов. Реальный объем богатства в обществе в целом не увеличивается.
Учет псевдобогатства в макроэкономическом анализе позволяет по-новому объяснять колебания расходов. Когда разброс мнений и убеждений в экономике меняется, например, из-за изменения настроений инвесторов, меняется и общая сумма псевдобогатства. Конечно, если люди чувствуют себя богаче, они тратят больше. Следовательно, гласит теория псевдобогатства, даже если средние настроения не меняются, при увеличении разброса мнений и убеждений будет больше ставок и, следовательно, псевдобогатство будет выше. А реализация событий, на которые делались ставки, приведет к росту волатильности.
Эта волатильность не просто шум – она серьезно влияет на макроэкономическую стабильность. Поскольку псевдобогатство не привязано к реальным производственным активам, оно очень хрупкое. При этом взаимосвязь между нестабильностью псевдобогатства и реальными фундаментальными факторами, лежащими в основе экономики, может полностью отсутствовать. Волатильность псевдобогатства, в свою очередь, приводит к волатильности потребления: люди тратят то слишком много, то слишком мало по сравнению с тем, как они действовали бы, придерживаясь последовательных убеждений. Эта повышенная волатильность потребления и неправильное распределение ресурсов угрожают всему общественному благосостоянию.
Экономические исследования подтверждают хрупкость теории совершенной конкуренции, которая определяет экстремальные условия, при которых свободный рынок дает эффективные по Парето и стабильные результаты. Это означает отсутствие ценности в коллективных действиях и оправдывает рыночный фундаментализм (см. среди прочих, например, 1, 2, 3 и 4).
Следуя знаменитой модели Эрроу – Дебре, классическая экономическая теория предполагает, что создание полноценных рынков, позволяющих большему числу государств застраховаться с помощью условных требований/активов, повышает благосостояние. Но наша теория показывает, что, когда на рынке появляется возможность делать ставки, основанные на разнородных убеждениях, это может не снижать, а повышать как совокупный риск, так и риск для отдельных участников рынка, что создает серьезные вызовы для благосостояния всего общества.
Хотя классическая Первая теорема благосостояния (по сути, невидимая рука рынка. – GURU), по нашему мнению, все еще актуальна, тот факт, что благосостояние оценивается на основе предварительных (ex ante) убеждений каждого человека, приводит нас к тревожному выводу: фактическое (ex post) благосостояние снижается по мере того, как рынок становится более совершенным. Это создает проблемы для экономической политики: если расширение финансовых рынков позволяет делать больше ставок на основании противоположных мнений, результатом может стать не повышение благосостояния, а усиление волатильности. (Это еще более актуально при наличии внешних макроэкономических эффектов, которые возникают в условиях несовершенной и асимметричной информации и/или неполного набора рыночных рисков.)
Феномен псевдобогатства создает фундаментальные вызовы для экономики благосостояния. Если рынок способствует торговле, основанной на разнородных убеждениях отдельных людей, классическая теория обещает нам Парето-оптимальные результаты. Однако фактическим итогом может быть ухудшение социальной ситуации: рыночные инструменты, способствующие формированию псевдобогатства, могут не способствовать реальному (ex post) повышению благосостояния. Улучшить совокупные результаты могло бы определенное регулирование данной сферы.
Теория псевдобогатства объясняет, почему некоторые финансовые инновации, например те, которые помогают делать ставки на события в будущем, могут принести больше вреда, чем пользы. Поэтому одна из задач для регуляторов – тщательное изучение и контроль финансовых инструментов, которые увеличивают псевдобогатство и его волатильность без повышения производственного потенциала экономики.
За примерами таких инструментов далеко ходить не нужно. Быстрый рост и падение криптоактивов и мемных акций еще раз показывает, как рынок, работающий в условиях разносторонних убеждений его участников, может раздувать псевдобогатство и тем самым стимулировать потребительские расходы, которые, однако, становятся невозможными при изменении ожиданий или реальной экономической ситуации.
Наша теория отчасти подтверждает гипотезу о том, что инновации часто сопровождаются повышением волатильности. С инновациями также неизбежно связан и рост неопределенности: каким будет их конечное влияние на экономику и общество; как быстро они распространятся; стоит ли ждать других инноваций, которые сделают нынешние неактуальными. Эта неопределенность приводит к значительному разбросу мнений и убеждений отдельных людей, что, в свою очередь, ведет к формированию псевдобогатства, ценность которого превышает ценность, созданную инновацией.
По мере того как общество узнает об инновации все больше, разброс мнений и масштабы псевдобогатства сокращаются. Но даже если общество в целом правильно оценило выгоды от нее, псевдобогатство на первых порах увеличивается сверх этой оценки, а затем следует его сокращение. При анализе благосостояния важно отличать инновации, которые создают реальную ценность, от тех, которые этого не делают.
Теория псевдобогатства заставляет нас пересмотреть то, как мы определяем ценность растущих рынков – будь то криптоактивы, мемкойны или финансовые инструменты, – которые могут привести к значительным изменениям в восприятии богатства без увеличения реального благосостояния. Это делает особенно актуальным вопрос, должно ли общество стимулировать рынки, которые расширяют возможности отдельных людей торговать иллюзиями, или оно должно вмешиваться для защиты коллективных интересов, когда выбор, основанный на убеждениях, создает системные риски без какой-либо выгоды для реальной экономики.
Это еще одна иллюстрация давнего противостояния между либертарианством и коллективными действиями. Либертарианство слепо верит в индивидуальную автономию и добровольный обмен, однако феномен псевдобогатства показывает, что это может привести к неэффективным и вредным для общества результатам, если рассматривать их с позиции ex post (т. е. фактического результата) и с точки зрения общества в целом. В эпоху, когда отдельные убеждения и взгляды могут в одночасье создавать и уничтожать ценность в масштабах триллионов долларов, разрешение этих философских противоречий имеет решающее значение для построения более устойчивой и справедливой экономики.
