.png)
Стив Джобс, Илон Маск, Сэм Альтман – звездные руководители часто становятся символами компаний. Но насколько на самом деле генеральные директора влияют на успех бизнеса? Роль CEO за последние десятилетия сильно изменилась. Как именно, а также что происходит на вершине корпоративной иерархии, как рынки реагируют на уход CEO и почему руководителям платят десятки миллионов долларов, «Экономика на слух» разбиралась вместе с Егором Матвеевым, профессором Школы менеджмента Слоуна Массачусетского технологического института и выпускником РЭШ. GURU рассказывает о самом интересном в этом выпуске.
Роль генерального директора компании сильно изменилась за последние 40-50 лет, говорит выпускник РЭШ, профессор Школы менеджмента Слоуна Массачусетского технологического института Егор Матвеев. Раньше на эту должность, как правило, выдвигались сотрудники, которые приходили в организацию сразу после колледжа – там они, как правило, получали техническое образование. Затем они работали в одной компании на протяжении 30–40 лет, т. е. большую часть своей жизни, постепенно поднимаясь по служебной лестнице.
Сегодня путь к вершине корпоративной иерархии выглядит иначе, продолжает он. Все чаще генеральными директорами становятся профессионалы, пришедшие в компанию уже на высокую позицию – например, вице-президента, операционного или финансового директора, говорит Матвеев: «До этого они, как правило, успели поработать в 1–2 других компаниях, нередко – в сфере консалтинга, и имеют степень MBA. В течение следующих 10 лет они вырастают до роли CEO». За последние 20 лет 85% генеральных директоров компаний, входящих в индекс S&P 500, поднялись по карьерной лестнице с четырех ключевых должностей: главный операционный директор (COO), генеральный директор подразделения, финансовый директор (CFO) и руководители-«перебежчики», получившие повышение с должностей ниже высшего руководства, следует из исследования 2023 г. консалтинговой компании Spencer Stuart.
Матвеев также отмечает возросшую роль управленческих навыков в современном корпоративном мире, хотя еще пару десятилетий назад такие универсальные управленческие компетенции почти не воспринимались как актив: «Классическая модель карьерного роста внутри одной организации, подобная японской, где сотрудник проводит всю жизнь в одной компании, все чаще уступает место модели, в которой особенно важен разнообразный опыт – в том числе за пределами той фирмы, где человек в итоге становится CEO».
Опыт работы в секторе действительно все менее значим, следует из доклада «Роль CEO» Altrata. Среди внешних кандидатов 43% нынешних генеральных директоров S&P 500 были набраны из другого сектора. Передаваемые навыки, необходимые генеральным директорам, превосходят предметную экспертизу. Примечательно, что почти 20% из всех CEO компаний из S&P 500 какое-то время проработали в GE или Procter & Gamble.
Распространен миф о том, что успешные CEO часто переходят из одной компании в другую. На самом деле это достаточно редкое явление. Примеры таких назначений есть, но их немного, говорит Матвеев. Важно, чтобы генеральный директор знал компанию изнутри, а для этого ему необходимо какое-то время проработать там на менеджерской должности.
В действительности около 82% генеральных директоров в корпорациях основных индексов стран G7 были назначены из числа сотрудников компании, следует из доклада Altrata. В более мелких компаниях ситуация иная. В американских и британских компаниях с годовым доходом более $100 млн внешние назначения играют существенную роль, составляя более 40%.
В крупных компаниях CEO со стороны приходит преимущественно в ситуациях, когда руководство не справляется со своими задачами, отмечает Матвеев. Он приводит в пример Starbucks, которую в 2024 г. возглавил бывший CEO сети ресторанов Chipotle Брайан Никкол. После периода успешного роста Starbucks примерно пять лет испытывала серьезные проблемы и тогда было принято решение пригласить внешнего руководителя для ее трансформации, объяснил назначение Никкола Матвеев.
Тем не менее такие случаи остаются редкими. Около 70% компаний предпочитают продвигать на пост CEO внутренних кандидатов: они знакомы со структурой и коллективом, что обеспечивает стабильность управления и развития.
Еще одно распространенное мнение: с приходом нового руководителя компания кардинально меняется. Часто в пример приводят Uber. В 2017 г. компанию покинул ее основатель и CEO Трэвис Каланик – фигура харизматичная, но противоречивая, замешанная в ряде скандалов, включая обвинения в токсичной корпоративной культуре и пренебрежении к регулированию. Его сменил Дара Хосровшахи, ранее возглавлявший Expedia. Новый CEO сменил управленческий стиль, сосредоточился на восстановлении репутации, улучшении корпоративного климата и подготовке компании к IPO, которое состоялось в 2019 г.
Такие примеры, как Uber, – редкость, говорит Матвеев. Например, когда Джефф Безос покинул пост CEO Amazon, его сменил топ-менеджер, долгое время проработавший в компании. Существенных изменений в стратегии или структуре не произошло. То же самое можно сказать и о переходе от Стива Джобса к Тиму Куку в Apple: компания осталась на прежнем курсе. В большинстве случаев смена руководства происходит планомерно, особенно если бизнес стабилен. Напротив, заметные изменения часто происходят тогда, когда руководство меняется в кризисный момент, особенно если нанимают внешнего CEO. В таких ситуациях компании стремятся переизобрести себя и изменить модель управления.
Конечно, руководитель играет огромную роль, подчеркивает Матвеев, однако измерить его влияние на компанию сложно. «В идеале можно было бы провести мысленный эксперимент: взять, например, 500 крупнейших компаний США и случайным образом поменять всех CEO. Если после этого ничего бы не изменилось, можно было бы заключить, что роль руководителей минимальна. Но если бы компании начали меняться – исчезли бы одни лидеры и появились другие, – это бы свидетельствовало о значительном влиянии CEO», – рассуждает собеседник GURU.
Такой «естественный эксперимент» частично реализуется в случае внезапной смерти директора. В исследовании Матвеева и его коллег проанализировано 449 случаев смерти CEO публичных компаний США. Реакция фондового рынка была разной – от падения акций компании на 13% до роста на 11%. Оказалось, что в 25% случаев рыночная стоимость компании возрастала после смерти руководителя. «Мы не ожидали такого результата, – говорит Матвеев. – Это значит, что инвесторы, возможно, не рады самой смерти, но рады, что теперь можно назначить кого-то другого».
Авторы делают из этого вывод: в этих случаях советы директоров не выполняли свою работу должным образом. Они должны были уволить CEO, если понимали, что он неэффективен.
Сильнее всего рынки реагировали на смерть молодых и влиятельных CEO – их уход воспринимался как потеря ценного актива. А вот смерть пожилых и давно работающих директоров, особенно основателей компаний, часто вызывала позитивную реакцию, что может указывать на усталость инвесторов от чрезмерно влиятельных или ставших неэффективными лидеров.
Как это часто бывает, рынок оказывается прав: начальная реакция инвесторов на смерть CEO предсказывает реальную динамику бизнеса в ближайшие годы. Компании, акции которых падали, через два года снижали прибыль, а их затраты росли. У тех, акции которых росли после смерти CEO, финансовые показатели улучшались. Матвеев называет это одним из ключевых выводов исследования.
Другой вывод: поведение компаний после смерти CEO сильно меняется. Средние показатели – прибыльность (ROA), операционная маржа – остаются на прежнем уровне. Но заметно увеличивается разброс результатов: у одних компаний показатели улучшаются, у других – резко ухудшаются. Так, разброс изменений ROA увеличивается на 1,3%, а операционной маржи – на 3,9%. Существенные колебания наблюдаются и в других параметрах: дивидендной политике, объемах наличности, темпах роста выручки. Все это говорит о том, что новые CEO часто принимают принципиально иные управленческие решения.
Тема вознаграждения топ-менеджеров – одна из самых обсуждаемых как в США, так и в России. Матвеев называет разрыв в доходах между CEO и рядовыми сотрудниками колоссальным. В 2023 г. генеральные директора американских компаний зарабатывали в среднем в 268 раз больше, чем средний работник по отрасли, а по другим данным – в 290 раз. Для сравнения: в 1965 г. этот разрыв составлял лишь 21 раз. С 1978 по 2023 г. компенсации CEO в топ-350 американских компаний выросли почти на 1100%, тогда как реальные зарплаты обычных работников – всего на 25%. Медианный размер вознаграждения главы компании из индекса S&P 500 в 2023 г. составил $16,3 млн – это примерно на 12,5% больше, чем годом ранее. Откуда такой рост и что за ним стоит?
Матвеев объясняет это ростом масштабов компаний. Рыночная капитализация компаний за тот же период тоже увеличилась многократно, зачастую больше, чем компенсации руководителей, рассуждает он: «Чем больше бизнес, тем больше добавленной стоимости способен создать эффективный руководитель». Например, если CEO компании стоимостью $1 трлн увеличивает ее капитализацию на 10%, это эквивалентно $100 млрд. Разница в эффективности между двумя менеджерами всего на 1% может означать еще $1 млрд дополнительной стоимости, и на этом фоне $20 млн компенсации выглядят оправданными. Вознаграждение руководителя формируется на стыке качеств самого менеджера и масштабов бизнеса, которым он управляет, заключает Матвеев.
Он приводит пример Никкола: после его назначения CEO Starbucks акции компании выросли на 25%, а бумаги его бывшей компании Chipotle упали на 8%. Разница в рыночной оценке составила $25 млрд. Компенсационный пакет Никкола включал бонус в $85 млн, что, по мнению Матвеева, вполне соответствует предполагаемому вкладу в капитализацию компании.
Отдельный вопрос – как к таким высоким зарплатам гендиректоров относятся акционеры. Матвеев не видит оснований предполагать, что они этим недовольны. Напротив, во многих случаях они одобряют щедрые вознаграждения, если видят в них обоснование. Показательный пример – выплата Илону Маску от Tesla.
В 2018 г. совет директоров компании утвердил 10-летний компенсационный пакет для Маска, основанный исключительно на достижении амбициозных целей. Тогда рыночная оценка потенциального бонуса составляла около $2,3 млрд, и идея казалась многим несерьезной – Tesla была на грани банкротства, а рост стоимости акций, необходимый для выполнения условий, превышал 1000%. Однако к 2024 г. Маск выполнил все KPI, и заложенный в договоре пакет акций подорожал до $56 млрд. Это вызвало резонанс и судебное разбирательство в Делавэре, где судья признал контракт несправедливым. Тем не менее совет директоров повторно вынес соглашение на голосование акционеров, и те снова его одобрили, подтверждая готовность поддерживать столь масштабную компенсацию в случае выдающегося результата, подчеркивает Матвеев. Кейс Маска – крайне редкий и экстремальный, так как многие акционеры – его фанаты. Но инвесторы по-прежнему готовы платить топ-менеджерам те суммы, которые мы наблюдаем сегодня, если видят в них связь с реальной эффективностью.
